Жизнь одного химика. Воспоминания. Том 1. 1867-1917 - [81]

Это была первая публичная защита диссертации на звание профессора в стенах Академии. При открытии заседания я должен был сказать речь, в которой должен был вкратце изложить содержание моих работ и их отношение к другим исследованиям в этой области. Моя речь продолжалась около полчаса, а потом каждый из оппонентов подчеркнул достоинства и недостатки моих исследований. По основной работе, по изопрену и алленовым углеводородам мне возражал А. Е. Фаворский, и я должен был парировать его нападки. Вспоминаю его одно возражение: почему я дал заглавие работе «Синтез изопрена», а не просто получение изопрена? Мне не стоило большого труда доказать примерами из литературы, что он не прав в его узком толковании синтеза органических соединений. В общем его отзыв о моей работе было довольно благоприятным, несмотря на то, что мои работы по доказательству строения изопрена и его синтеза, как я уже упоминал ранее, были ему не совсем по душе, так как они были мною сделаны с применением новых методов и своим появлением опередили его исследования с этим интересным углеводородом. И. М. Чельцов вполне присоединился к благоприятной оценке моей научной работы, сделанной А. Е. Фаворским, и остановился на разборе работы по взрывчатым веществам, сделав некоторые ценные замечания. Г. А. Забудский не сказал ничего существенного, но очень одобрял мои работы. Все три опонента указали конференции, что я вполне заслуживаю звания профессора химии и взрывчатых веществ в Артиллерийской Академии.

После защиты я покинул зал заседания и был приглашен снова, когда уже окончился обмен мнений членов конференции и совершилась баллотировка. Я был единогласно избран первым профессором химии в Академии, так как до того времени не существовало кафедры химии.

Профессор Д. К. Чернов, очень ценивший мои научные работы и мою любовь к науке, пошел ко мне на квартире вместе с другими моими друзьями разделить торжественную трапезу и с бокалом шампанского в руке поздравить меня с успехом в науке. Я приглашал также и Фаворского, но он вежливо отказался. Видимо, он еще продолжал на меня сердиться. Я был, конечно, огорчен его отказом; лично я не питал к нему никакой вражды, несмотря на то, что он меня обидел совершенно незаслуженно. Но я в значительной степени успокоился, когда Д. К. Чернов сообщил мне за обедом, что А. Е. Фаворский дал в конференции при обсуждении моих научных работ очень лестную характеристику и настоял на том, чтобы в журнале конференции была внесена такая фраза, «проявил инициативу и самостоятельность в разработке научных вопросов».

Гуляя в Летнем саду с моей женой в один из ближайших дней после защиты диссертации, я встретил проф. Н. А. Меншуткина. Он сам подошел ко мне и поздравил меня с успехом, о котором ему передавал А. Е. Фаворский. «Работы Ваши хороши, и за них Вы достойны сделаться профессором химии Артиллерийской Академии, но не профессором Университета; для этой цели они недостаточны и Вам надо еще много работать». Я никогда не мечтал, что сделанное мною до тех пор в химии дает мне право на получение редкой у нас степени доктора химии (это было необходимо для того, чтобы стать профессором университета), но величественный тон, которым почтенным Н. А. Меншуткиным были сказаны эти неуместные слова, заставил меня вспомнить евангельское изречение: «Не может быть пророка из Назарета». Во всяком случае я был счастливейшим человеком сделаться профессором химии хотя бы Артиллерийской Академии и спокойно продолжать свою научную работу.

Через месяц после моей диссертации в 20 числах марта была назначена защита диссертации кап. А. В. Сапожникова, при чем для разбора его трудов была назначена та же комиссия, как и для разбора моих трудов. Я позволяю себе привести некоторые данные относительно характера представленных им трудов для соискания звания профессора Академии.

А. В. Сапожников выбрал, как основную тему для своей профессорской диссертации, «Исследование продуктов горения бездымных порохов и вычисление их главнейших характеристик». Для Артиллерийской Академии подобная тема несомненно должна была представлять интерес, так как подобный выбор указывал на то, что автор специализируется в важной области артиллерийской техники взрывчатых веществ. Но, конечно, достоинство подобной работы должно было бы быть оценено, как с точки зрения ее выполнения, а также по отношению к тем научным и практическим выводам, которые можно было сделать из полученных данных. Мне пришлось быть невольным свидетелем выполнения этой работы, так как она производилась на моих глазах в нашей лаборатории. А. В., будучи перегружен педагогической работой (он преподавал вел. кн. Михаилу Александровичу, брату Государя, и должен был в 1898 и 1899 году дважды в неделю ездить в Гатчину, теряя полный день на каждую поездку), не мог по настоящему углубиться в свою научную работу и должен был для ответственных газовых анализов при взрыве порохов в бомбе Сарро и Виелля прибегать к помощи лаборанта Академии Кальнина, который состоял в распоряжении Г. А. Забудского для выполнения поручений, даваемых нашей лаборатории Артиллерийским Комитетом. В сущности говоря, всю наиболее ответственную работу проделал Кальнин, при чем А. В. присутствовал только при взрывах в бомбе образцов, которые он подготовлял для исследования. Хотя взятые им образцы порохов предназначались для различных типов орудий, но они были обычного заводского изготовления и потому являлись случайными объектами для изучения. После анализа газов А. В. необходимо было при помощи довольно сложных вычислений составить уравнения горения порохов при взрыве. Насколько помню, особого анализа этих уравнений в диссертации не было дано; было замечено нахождение очень небольшого количества серы в различных образчиках порохов, обнаруженной при взрыве в калориметрической бомбе Вертело.