Жизнь одного химика. Воспоминания. Том 1. 1867-1917 - [78]

Весною я был очень обрадован известием, сообщенным мне секретарем комиссии взрывчатых веществ Н. И. Петровским, что ген. Костырко решил командировать меня заграницу на 2-й Международный Конгресс по чистой и прикладной химии, имеющий быть в начале июля в Вене. Н. И. объявил мне, что эта командировка мне дается за мою безвозмездную работу для Артиллерийского Комитета. Это внимание со стороны артиллерийского начальства было совсем не по душе моему шефу Г. А. Забудскому, который сам рассчитывал быть на этом конгрессе делегатом от России. Мне передавали мои друзья, что он заявил протест по этому поводу и, кажется, ходил к ген. Костырко объясняться, почему он обойден, но ничего не помогло и моя командировка была утверждена.

В конце июня я отправился заграницу, сначала в Берлин, так как должен был там выполнить некоторые поручения, а потом в Вену. В Берлине была в то время колониальная выставка, которую я посетил несколько раз с большим интересом. В Вене, кроме Конгресса химии, была устроена особая выставка по случаю ТОлетия Императора Франца-Иосифа.

Перед моим отъездом из Петербурга проф. Д. К. Чернов просил меня взять под свое покровительство его сына Дмитрия, который окончил в этом году Петербургский Университет; в награду за его блестящие успехи Д. К. предложил ему поехать заграницу, на 2-3 месяца и посетить Германию, Австрию и

Францию» Сын Чернова был совсем молодой (22 года), наивный человек, очень робкий вследствие деспотического воспитания, и потому он был очень рад совершить путешествие по Европе с человеком, которому уже была известна заграничная жизнь. Кроме молодого Чернова на путешествие со мной напросился только что окончивший Николаевскую Инженерную Академию военный инженер М. А. Ксирихи, с которым я был хорошо знаком, так как с его братом я окончил Михайловское Училище в 1887 году. М. А. Ксирихи встретил меня в Берлине, а Чернов приехал прямо в Вену.

Международные конгрессы по химии были тогда внове и еще не обставлялись с такой помпой, как это имело место впоследствии. Тем не менее на Конгресс с’ехалось более 1000 химиков из разных стран, и Австрия устроила им очень любезный прием. Значение химии в хозяйственной жизни страны уже в то время расценивалось очень высоко, и бургомистр Вены в своей очень короткой речи сказал: «Как высоко мы должны ценить успехи химии, можно заключить из того, что нет ни одного вопроса в хозяйстве нашей столицы, при решении которого нам не пришлось бы спрашивать совета опытного химика».

На этом Конгрессе я выслушал два интересных доклада: проф. Бухнера «О внеклеточном брожении», и проф. Муассана «О получении кристаллического кальция». Первый доклад Бухнера, сделанный для всего Конгресса, был сопровожден демонстрациями и им на опыте было показано, что сок, выдавленный из дрожжей и содержащий определенный энзим, может вызвать брожение виноградного сахара также хорошо, как и сам фермент, состоящий из живых клеток. Эти опыты Бухнера подрывали теорию Пастера, которая требовала для бродильных процессов жизни фермента. Как известно, Бухнер за это открытие получил Нобелевскую премию. Между прочим, мысль, что брожение может происходить без участия живых клеток, была уже высказана и отчасти проверена в опытах Манасеиной, сделанных ею в Физиологической лаборатории проф. Пашутина в Военно-Медицинской Академии в Петербурге; я прочитал об этом в словаре Брокгауза и Ефрона (русское издание). Но, если и правильно, что Манасеина первой подметила это явление, заслуга Бухнера от этого нисколько не уменьшается, так как я считаю, что одного только наблюдения мало: на него люди могут и не обратить достодолжного внимания. Главная заслуга принадлежит тому, кто сумел после открытия нового явления, указать на его важное научное значение, и так его исследовать, чтобы всем стало ясно, какую пользу оно принесет как для дальнейшего развития науки, так и для пользы людской.

В Вене во время Конгресса член военно-Технического Комитета австро-венгерского Артиллерийского Департамента, фамилию которого я не могу вспомнить, любезно предложил осмотреть их научно-техническую лабораторию для испытания взрывчатых веществ. Меня более всего заинтересовал очень простой способ испытания силы взрывчатого вещества при помощи взрывов в свинцовых цилиндрах: по величине полученного обема воронки в цилиндре можно судить о характере испытуемого взрывчатого вещества.

Из Вены мы с Черновым и Ксирихи направились в Тироль, посетили Инсбрук, а потом двинулись в Швейцарию и остановились в Беатенберге, где любовались красавицей Юнгфрау, озаряемой по вечерам чудным фиолетовым светом. Мы прокатились по Женевскому озеру и после некоторого пребывания в Женеве отправились в Париж.

В Париже я должен был немедленно выхлопотать разрешение на посещение завода взрывчатых веществ в Сэн-Шама, около Марселя. По приезде я прежде всего явился к ген. Федорову и просил его помощи. Не получая долго ответа, я направился сам в наше консульство и сначала очень вежливо просил их принять особые меры для ускорения этого дела. Придя через три дня в Консульство за ответом, я узнал, что дело не подвинулось вперед из-за канцелярской волокиты; тогда я, не взирая на мое не слишком высокое положение на бюрократической лестнице, все же достаточно возвысил голос для того, чтобы подбодрить энергию чиновников. Мое возмущение подействовало, и через 2-3 дня я получил надлежащее разрешение от французского военного министерства.