Жизнь одного химика. Воспоминания. Том 1. 1867-1917 - [157]

Нужно отметить, что в этом деле нам пришлось столкнуться с большой осторожностью и недоверчивостью представителей коксовой промышленности. Весьма сложные юридические отношения, существовавшие между владельцами сооружений для улавливания побочных продуктов коксования, большая часть которых была создана иностранными (чаще всего германскими) фирмами, создавали для нас большие затруднения. С одной стороны, фирмы не решались нарушить права германских концессионеров, которые впоследствии могли возбудить иски о нарушении их интересов; с другой стороны, не будучи уверены в возможности развития в России тех отраслей химической промышленности, которые могут явиться потребителями бензола, толуола, нафталина и др. ароматических углеводородов, фирмы боялись перепроизводства этих продуктов и сильного падения цен, если грандиозные планы правительства будут приведены в исполнение. При таких обстоятельствах достигнуть добровольного соглашения в этот период удалось лишь с одним заводом, принадлежавшим бельгийской фирме «Оливье Пьетт» в Макеевке, который после долгих переговоров взялся соорудить у себя установку для улавливания сырого бензола и построить ректификационный завод для фракционировки и ректификации ароматических углеводородов, не только получаемых у него на заводе, но и тех, которые будут ему доставляться артиллерийским ведомством с других заводов. В течение января 1915 года был выработан проект договоров фирмы «Оливье Пьетт» с артиллерийским Управлением на поставку бензола и толуола, начиная с июня 1915 года, на очень выгодных для казны условиях, и на ректификацию сырого бензола по 50 коп. за пуд вместо 8 рублей, которые казна платила Тентелевскому Химическому заводу в Петрограде.

Не могу не отметить подозрительного поведения Тенте левского завода, директора которого и многие служащие были или немцами, или людьми немецкой ориентации: оно явно препятствовало проведению всех наших мероприятий, которые мы решили установить для производства на заводе про дуктов, необходимых для обороны; так напр., на наш запрос заводоуправление в январе 1915 года официально заявило, что оно не имеет к сдаче ни одного пуда толуола; это донесение почему-то возбудило во мне сомнение, и я отправил моего лаборанта Н. Клюквина и еще одного инженера, чтобы проверить наличность на заводе всех химических продуктов (это было сделано на всех химических заводах России), и оказалось, что на дворе завода имеется около 30 бочек чистого толуола (около 300 пудов), который, конечно, был немедленно конфискован и отправлен на заводы взрывчатых веществ для переработки в тротил (этим количеством можно было снарядить около 12.000 гранат). Я имел очень крупное объяснение с директором завода, Вегенером (латыш), и заявил ему, что я передаю дело судебному следователю и в случае повторения он будет немедленно арестован. Директор понял, что я шутить не буду, и в своей дальнейшей деятельности был вполне добросовестным исполнителем всех наших приказаний.

Совсем другое отношение к нам проявила фирма «Оливье Пьетт». Главный инженер этой компании Пирон (бельгиец) к нашим предложениям отнесся буквально с энтузиазмом и, будучи отрезан от своего хозяина, который был в это время в Бельгии, на очень выгодных для нас условиях вел переговоры по постройке завода. Г. Пьетт, когда он позднее приехал в Россию, говорил мне, что Пирон очень увлекся и заключил с нами невыгодный для фирмы договор. Уже с февраля месяца, ранее утверждения контракта Военным Советом и получения аванса, Пирон приступил к работе по постройке завода и повел дело так успешно, что в конце июля начал сдавать бензол и толуол в казну.

В это же время нами велись энергичные переговоры с Южно-Днепровским Обществом в Кадиевке, близь станции «Алмазная», о заключении договора с казной на поставку бензола и толуола, для чего этому обществу предлагалось построить только установку для улавливания сырого бензола, который предполагалось фракционировать на Макеевском заводе. На заседании представители этого общества в Харькове, когда наша комиссия была еще в Донецком бассейне, из’явили свое согласие на постройку своими средствами бензолового завода при Кадиевских коксовых печах, где уже существовало устройство для промывки газов с целью получения смолы и сернокислого аммиака. Но на заседании правления в Петрограде, в начале января, вследствие боязни взять на себя решение такого вопроса в виду контракта, заключенного с немецкой фирмой «Копперс», которой было предоставлено на 10 лет право пользования всеми побочными продуктами, извлеченными из газов коксовых печей, Южно-Днепровское Общество отказалось от постройки бензолового завода, но предложило безвозмездно уступить казне на три года участок земли на тот случай, если бы артиллерийское ведомство решилось все-таки построить завод.

Принимая во внимание, что Кадиевские коксовые печи могли давать до 200.000 пудов сырого бензола в год, комиссия предприняла самые энергичные меры для того, чтобы убедить военное ведомство немедленно приступить к постройке казенного бензолового завода в Кадиевке. Главное затруднение заключалось в преодолении сопротивления юрисконсульской части канцелярии военного министерства; последняя боялась претензий со стороны немецкой фирмы «Копперса», которые могут быть пред’явлены после войны. Мне стоило громадных усилий доказать помощнику юрисконсульта военного министерства, г. Любимову, полную несостоятельность его возражений, — быть может, правильных в мирное время, но совершенно недопустимых во время войны. Любимов боялся, что ему и лично придется нести ответственность за нарушение прав г. Копперса; на это я ему ответил: