Жизнь на Земле... Вперед Будущее человечества и Земли в 2009-2021 годах - [2]

— Но это ведь не ноша, а, скорее, подарок, дар Бога, — замечаю я.

— Это не дар, а бремя. Меня унижали, высмеивали, били… за эти идеи. Но теперь это уже неважно. Главное то, что я набралась смелости и изо всех сил надеюсь на Вашу рассудительность. Я хочу рассказать Вам все, что знаю, всю мою жизнь, а Вы изложите это на бумаге. Я надеюсь, те, кто меня знает, не прочитают никогда этой книги. Я не хочу, чтобы меня узнали.

У меня особое социальное положение. Есть семья, дети, сложный муж, который занимает важную позицию. Кроме этого, я — врач. Я прошу Вас от всей души уделить мне необходимое время. Это будет на благо человечеству. Прошу Вас, поверьте, я здорова и никогда не испытывала мистических переживаний, которые могли бы привести к каким-либо психическим расстройствам. Все очень просто, я — отчаявшийся человек, который получает послания и видения и не знает, что с ними делать.

— Я согласна. Мы можем начать прямо сейчас, — сказала я. Как бы Вы хотели проводить наши встречи? Мне было бы намного легче вести их в форме диалога. Так, я могу записывать и не бояться что-либо упустить.

— Отлично. Для начала я хотела бы перейти на ты и оставить все формы вежливости. Я чувствую, что мы близки духовно, энергетически.

— Хорошо, Руксандра. Давай начнем. В первую очередь я хотела бы услышать как и когда ты открыла эти послания.

Р: Я думаю, я родилась с этим. Но в возрасте где-то четырех лет я поняла, что мне в голову приходят образы того, что происходит впоследствии. Например, однажды, стоя рядом с мамой, у меня в голове возник образ, как она плачет и прячет лицо под платком. Через несколько дней отец избил её и эта сцена ожила, когда она пыталась спрятать следы побоев.

А: Твой отец был жестоким человеком?

Р: Мой отец был плохим человеком. Он был намного старше мамы. Он женился на ней лишь для того, чтобы упрочить свое положение. Он был большим коммунистом и хотел сделать карьеру в политике. Для того, чтобы следовать доктрине партии, он женился на простой девушке из деревни. Я не знаю, любила ли его мама. Она жила в одном поселке в Фагараше. Отец поехал туда по делам, преследуя так называемых врагов коммунизма. Там он увидел её и сказал, что она идеально подходит для роли скромной и услужливой супруги. Так он попросил её себе в жены. Я не помню бабушку и дедушку, но они дали свое согласие, этот союз казался им честью. Вот как мама попала в Бухарест. Я не знаю, была ли она хоть когда-нибудь счастлива. Я помню, как она дрожала, когда отец входил в дверь, как бегала туда-сюда, подавая ему еду и принося обувь. На самом деле, этот образ лучше всего описывает мою маму — на коленях у него в ногах, снимая обувь. Отец был чудовищем. Он терроризировал нас прекрасно зная, как это делается. Всю свою жизнь он делал вид, что выступает за права семьи, пользуясь разными слоганами — для моей жены не существует необходимости работать, семья — самое ценное, дети наполняют жизнь, хорошая хозяйка весь дом содержит и так далее.

А: Ты сказала, что не помнишь бабушку и дедушку. Почему?

Р: Родителей мамы я не помню, потому что они умерли, когда мне было три года. Их дом загорелся, и их нельзя было спасти. А родителей со стороны отца я никогда не знала. Отец говорил, что он вырос в приюте. Но, уже намного позже, я обнаружила, что это неправда. Когда мне было 18 лет, к нам в дверь позвонила красивая и элегантная, очень выделяющаяся женщина. Она попросила позвать отца. Позднее, я узнала, что это была его сестра, которая жила в Израиле, что его мать была еврейкой, и отец выдумал свое прошлое себе во благо. От неё я узнала, что, когда он был еще ребенком, он связался с группой оборванцев и сбежал из дому. Впоследствии, они объявили себя борцами за коммунизм. Она сказала, что их семья состоятельна, что она — врач и приехала поговорить о смерти их матери. Я не могу тебе передать, что за лицо было у моего отца, когда он пришел домой и увидел её. Я ушла в другую комнату и не знаю, что они обсуждали. Помню только его свинцовое лицо и сжатые губы, когда она ушла. Перед отъездом моя тетя поцеловала меня в лоб и пожелала мне не становиться такой же, как он. После того, как она ушла, мы думали, он нас побьет. Но он даже ничего не сказал и вел себя так, как будто этой встречи никогда не было.

А: А твой отец правда верил в семью, в свой дом?

Р: Нет. Напротив. Он нас использовал. Выводил нас по воскресеньям в город, представлял своим знакомым, но, на самом деле, говорил маме, что она не должна забывать, откуда родом и какое образование имеет. Её задачей было готовить, убираться, гладить и обслуживать мужа. Он говорил, что женщина живет только ради мужчины, что он взял её из жалости и сделал городской дамой, что она должна гордиться таким умным и важным супругом.

А: А он занимал важное положение?

Р: Тогда я еще этого не осознавала, но позже поняла, что он занимал важный пост в милиции, который потом помог ему стать министром.

А: У тебя были браться?

Р: Нет, я — единственный ребенок. Мама больше не смогла иметь детей. После того, как она родила меня и вернулась домой, отец жестоко избил её, потому что она не была в состоянии родить мальчика. Она несколько дней пролежала в больнице. Не знаю, это ли стало причиной бесплодия или мое рождение, или Бог решил не приводить к таким мучениям еще одну душу, но после этого мама больше не могла забеременеть. В любом случае, она сполна заплатила за это, потому что, впоследствии, отец напоминал её об этом каждый раз, когда избивал её.