Жизнь на высокой скорости - [5]

Но в конце концов я улетал из Австралии лидером Чемпионата, и что бы ни случилось, я знал, что это будет интересный год. Машина была хорошей, и я был в форме. Если бы у меня были шансы на победу, я знал, что ими воспользуюсь и постараюсь не упустить их.

F399 была эволюцией машины 1998 года, так что мы решили проблему надежности, тогда как у «Макларен» была совершенно новая машина. Мы никогда точно не знали, какова мощность их мотора. Казалось, что он стал мощнее, но я не знаю, была ли у них управляемость лучше или хуже, чем у нас. Наша машина 1999 года была легче, и Рори Бирн постарался сделать ее более эффективной в аэродинамике. Как обычно, мы пели дифирамбы и танцевали ритуальные танцы вокруг новой машины на презентации, и давали привычные обещания выиграть чемпионат. Мы учли уроки 1998 года и поняли, что необходимо быть конкурентоспособными с самого начала сезона. Как сказал на презентации Михаэль «Мы проиграли не в последней гонке в Японии, мы потеряли титул в первых пяти гонках. Я не могу выиграть чемпионат, если я не способен нормально бороться в первых пяти гонках».

И что же происходит? Мы приехали в Австралию и к своему ужасу обнаружили, что отстаем от «Макларен» на секунду. Наверное, это был не очень хороший знак, что мы застряли в самом начале. Нашим преимуществом является то, что у нас есть Росс Браун, технический директор «Феррари», он очень последователен, человек «без паники», что для такой команды, как «Феррари», просто необходимо. Росс работает методично, и он не будет вносить изменения в машину только ради самих изменений. Мы можем месяцами работать над новыми изменениями в автомобиле, но если он почувствует, что ощутимых результатов это изменение не даст, то мы его не будем использовать в своих машинах.

Я думаю, что по настоящему дела пошли в «Феррари» после того, как Росс пришел в команду в конце 1996 года. Тот первый год для меня был кошмаром, я впервые попал в «Феррари», и не вполне осознал, до какой степени команда зациклена на Шумахере, как своем первом пилоте. Я конечно не критикую Михаэля за это, но я очень недооценивал, до какой степени вся команда собиралась работать на Михаэля Шумахера. Казалось, что все отделения команды создавались и работали для него, не только в смысле гонок, но даже когда дело касалось комнаты в гостинице или машины. Например, на многих дорогах в Италии установлена плата за проезд, но можно получить электронное устройство, которое дает право беспрепятственно проезжать сквозь такие барьеры. На машине Михаэля было такое устройство, а на моей нет. Это было как постоянное разделение на первый и второй сорт. Честно говоря, в конце 1995 года я не был в восторге от перспективы ездить в «Феррари», мне хотелось в «Вильямс», но «Феррари» — это был способ уйти из «Джордана». В то время у Джордана не было денег, чтобы создать команду, способную выигрывать, а я хотел побеждать.

Однако раз уж я был там, то знал, что должен просто смириться и работать, что, как я объяснял, является моей жизненной философией. Не было смысла в том, чтобы постараться что-то изменить, или топать ногами, мне просто приходилось тяжело работать, приносить наилучшие результаты и стараться прогрессировать. В 1996 году я думал, что это мне поможет, и это казалось правильным. Это было не так уж трудно заметить из-за тех вкладов, которые делала «Феррари» в Михаэля. Если бы Михаэля не было в «Феррари», то Росс Браун, возможно, не пришел бы в команду, а также Рори мог бы и не присоединяться к команде. Они должны были создать машину, которая принесла бы Михаэлю победу, потому что они знали, что у них есть выдающийся пилот. Я не думаю, что все было бы точно так же, если бы за «Феррари» выступали два обычных гонщика. Я помню слова Джона Барнарда, бывшего шеф-дизайнера «Феррари» — прибытие Михаэля дало такой эффект, как будто здесь разбили еще одну копилку, деньги тратились и тратились на то, чтобы убедиться, что все сделано правильно.

Я освоился с работой в Италии и с тем, что являюсь частью «Феррари», и мои результаты улучшились. В конце концов, я думаю, что мой успех заставил «Феррари» не продлевать мой контракт в конце1999 года, но мой первый год был для меня как боевое крещение. У меня не было выбора, если бы я не показывал лучшее, на что способен, меня бы выкинули из команды пинком под зад. В конце каждого года я всегда получал предложения из других команд, но в конце концов мне хотелось достичь чего-то в «Феррари». Мне необходимо было завоевать свое место в этом мире Шумахера, и достичь приличных результатов.

В первый год у меня было девять сходов подряд, и я сидел на пляже в Дублине, пока Михаэль тестировал машину. Я чувствовал себя потерянным, а машина ломалась все чаще и чаще. Мне нечего было ожидать, что я достигну прогресса, просто сидя и ожидая такой возможности. Начало года было отмечено приличным стартом в Австралии. Я квалифицировался впереди Михаэля и закончил гонку на третьем месте. Но это был первый и последний хороший результат. После этого результаты моих квалификаций пошли на убыль. Тогда как в «Джордане» я мог выйти из машины с чувством, что я постарался и выжал из машины все, то в «Феррари» этого не происходило. Машина была великолепна в прохладную погоду и ужасна в теплую. Было бы прекрасно, если бы мы проводили Гран-при на Аляске, но для жаркой Южной Америки и европейского лета машина не годилась.