Жизнь может быть такой простой. Жизнелюбие без одержимости здоровьем - [9]
И если бы был еще культ красоты: красота, физическая форма и здоровье – это атрибуты, которые в целом можно считать идентичными. Но красота больше не имеет ничего общего с грацией, остроумием или обольстительным голосом. Она скорее приравнивается к молодо выглядящей, натянутой, немного загорелой коже. И уже есть определенные журналы и телекомпании, в которых только это и считается «красивым». Те, кто моложе этих стереотипных «красавиц», исключаются, те, кто старше, видимо, подверглись эвтаназии… На лекциях по дерматологии нас учили: до 18-го года жизни кожа безобразна (прыщи и т. д.), с 23-го года жизни начинается старение кожи. Между 18 и 23 обычно наступает любовная тоска, и остальное мало волнует. По сути, тот образ, который сейчас навязывается, принуждает людей к несчастному бытию, дорогому и нервному. Как будто вся жизнь заключается в симулировании эталонного состояния кожи: «Ваша жена выглядит так же, как и 20 лет назад!», «Да, но теперь она будет выглядеть так еще дольше!» Индустрия косметики делает кассу – теперь и на мужчинах. Семидесятилетний вечный жиголо общается «на ты» со своим косметическим хирургом и выглядит неуместно на похоронах ровесников, так как у могилы он не может убрать с лица прооперированную улыбку. Здесь, к сожалению, ничего не поделаешь…
Религия пожирает своих детей
Фундаментализм религии здоровья: «Кстати, мой муж умрет в следующую среду»
Все это имеет очень серьезные этические последствия. Здоровые становятся людьми первого сорта, а больной, и прежде всего неизлечимо больной, хронически больной или инвалид – человеком второго или третьего сорта. Таким образом религия здоровья создала собственный фундаментализм. Фундаментализм религии здоровья – это «этика исцеления». Этика когда-то была основана на аргументах из философских споров о морали. Как только сегодня кто-то говорит об «этике исцеления», спорам конец. Она становится сакральной. Вы можете объяснить ребенку, больному муковисцидозом, по каким абсурдным этическим причинам вы не помогаете ему? Вот смысл высказывания бывшего немецкого президента Романа Герцога. Кто заявил бы, что по абсурдным этическим причинам нельзя пожертвовать человеком в начале его существования – эмбрионом – для того, чтобы вылечить другого человека, того в перегретой атмосфере религии здоровья упрекнули бы прямо-таки в цинизме. Герцог сказал это в споре об эмбриональных стволовых клетках. Утверждали, что благодаря исследованиям эмбриональных стволовых клеток можно будет, вероятно, когда-нибудь вылечивать болезнь Паркинсона. С точки зрения неврологии такое развитие событий остается все еще маловероятным. Но тогда это было хорошей рекламой. Будем гипотетически исходить из того, что исследования принесли результат и завтра вечером по телевизору покажут фильм об исцеленном от болезни пациенте. Сначала больной пациент, требующий ухода, лежит неподвижно в кровати; а после терапии играет в теннис! Вот это определенно положило бы конец спорам об эмбриональных стволовых клетках в Германии.
Тот, кто лечит, тот прав. Этот очень благоразумный медицинский принцип, представленный таким образом, может оказаться весьма циничным. И здесь положение становится исключительно серьезным, так как религия здоровья в высшей степени меняет образ человека нашего общества. У нас давно больше нет в масштабах общества образа человека, который определен первой статьей основного закона о неприкосновенности достоинства – и именно каждого отдельного человека. У нас есть образ человека религии здоровья. Если спросить людей, стоит ли тратить на неизлечимо больных столько же денег, сколько на тех, кого можно вылечить, боюсь, большая часть ответов будет противоречить конституции.
Религия здоровья – это самая могущественная и самая дорогая мировая конфессия всех времен, и она господствует со строгой политкорректностью. Если бы я выразил всерьез то, что в шутку сказал в начале книги, иной читатель, пожалуй бы, ужаснулся. Я читал лекции по теме довольно часто на востоке Германии, и там мне подтвердили: в тоталитарных условиях можно говорить правду только в шутку. А религия здоровья господствует у нас тоталитарно. Все это считается верным до конца жизни. Если кто-то неизлечимо болен, если ничего больше нельзя сделать, то можно предоставить ему в Нидерландах или в Бельгии (там законы отрегулированы) «хорошую смерть», которая на греческом языке называется «эвтаназия». Нидерландское правительство ежегодно подводит итоги и выясняет, нарушается ли закон об эвтаназии. По статистике, в среднем в год убивают примерно 250 нидерландцев, которые находились в полном сознании и не давали согласия на процедуру. Это противоречит закону, да и известно, пожалуй, только благодаря анонимности опроса. Но такие случаи указывают на то, что если дамба единожды сломана, в конечном счете удержу больше нет.
