Жизнь Марии Медичи - [42]

«Вы знаете, что я не льстец и не лжец, но клянусь вам, что в этом кардинале есть нечто такое, что выходит за общепринятые рамки, и если наш корабль все же справится с бурей, то это произойдет лишь тогда, когда эта доблестная рука будет держать бразды правления».

Однако кардинал все еще не пользовался полным расположением короля. Тогдашний венецианский посол докладывал своему правительству: «Господин кардинал де Ришелье здесь единственный, кто противодействует министрам. Он прилагает все усилия для того, чтобы возвысить себя в глазах короля, внушая ему идею величия и славы короны».

Судя по всему, новоиспеченный кардинал хорошо изучил характер Людовика XIII, сделав упор на его тщеславие и желание походить на своего знаменитого отца. Он упорно внедрял в сознание молодого короля такие понятия, как величие, слава, родина.

Когда он вошел в состав Королевского совета и первый раз вошел в зал заседаний, он так взглянул на присутствующих, в том числе на первого министра и любимца короля маркиза Шарля де Лавьевилля, что всем сразу стало понятно, кто отныне здесь хозяин.

Вскоре ему удалось убедить короля в полной беспомощности и несостоятельности его министров Брюлара де Силлери, де Пюизье, де Лавьевилля и других.

Действительно, внутренняя обстановка во Франции была крайне неблагополучной. Повсеместно тлели, готовые в любой момент разгореться, очаги недовольства. Серьезно был подорван и международный престиж Франции, отказавшейся от союза с германскими протестантскими княжествами из религиозно-идеологической солидарности с Габсбургами. На протяжении последних лет как внутренней, так и внешней политикой Франции занимался кто угодно, только не тот, кто умел бы этим заниматься. И вот тут-то Людовик XIII увидел в кардинале де Ришелье человека, который должен был и мог спасти Францию. Он все чаще стал спрашивать у него совета, все чаще стал прислушиваться к этим советам и вскоре уже не мог без них обходиться. Более того, однажды после очередной беседы Людовик XIII неожиданно предложил кардиналу де Ришелье возглавить его Совет и самому определить его состав.

После этого 13 августа 1624 года маркиз де Лавьевилль был арестован, а Ришелье стал чуть ли не самым влиятельным человеком в государстве. В самом деле, до этого ареста в Совет входили Мария Медичи, кардинал Франсуа де Ларошфуко, перешедший в католичество гугенот герцог де Ледигьер, канцлер Этьен д’Алигр и еще несколько государственных секретарей, которые открывали заседания докладами о текущем состоянии дел в королевстве. В принципе ни один приказ не вступал в силу, пока его не завизирует король, чью подпись удостоверял соответствующий секретарь. Когда король отсутствовал, его кресло занимал канцлер.

Кроме королевы-матери и канцлера, никто из членов Совета не имел преимуществ над остальными. Теперь же кардинал де Ришелье, благодаря Марии Медичи, получил такие полномочия, что стал выше не только старика де Ларошфуко, но и канцлера, который до того считался высшим должностным лицом, возглавлявшим королевскую канцелярию и архив, а также хранившим государственную печать. При этом официальная должность де Ришелье звучала всего лишь так: государственный секретарь по торговле и морским делам.

На заседаниях нового Совета кардинал де Ришелье не выпячивал своей новой роли. Напротив, он постарался создать впечатление, что отныне и навсегда всеми делами в королевстве будет управлять только король. Он умолял его «не слушать никаких жалоб на того или иного министра в частном порядке, но самому встать во главе Совета». Идея кардинала была проста: отныне все решения Совета должны быть освещены лично королем, а раз так, то обвинить министров, и прежде всего самого де Ришелье, за допущенные промахи будет просто невозможно.

Кардинал прекрасно знал, что Людовик XIII не способен к самостоятельным поступкам и тем более к изнурительному каждодневному труду, а это означало, что истинным творцом и проводником политической линии будет он, кардинал де Ришелье. Таким образом, он умело взял бразды правления в свои руки, оставив королю лишь прекрасную иллюзию, что все теперь зависит исключительно от его монаршей воли.

* * *

Итак, в течение 1624 года кардинал де Ришелье практически прибрал к рукам власть в Совете и в государстве.

Его первым важным дипломатическим успехом стал брак сестры Людовика XIII Генриетты и принца Уэльского, будущего короля Англии и Шотландии, известного в истории как Карл I Стюарт. Этим он ознаменовал возрождение серьезной и продуманной внешней политики Франции, практически сошедшей на нет после смерти Генриха IV, которому первому пришла в голову мысль о желательности этого союза. Переговорам способствовал неослабевающий энтузиазм Марии Медичи, также желавшей этой свадьбы.

Брачный контракт был подписан 17 ноября 1624 года. По этому поводу Мария Медичи устроила грандиозный прием в своем любимом Люксембургском дворце, для которого великий Рубенс только что завершил серию из 22 картин о ее жизни.

Отвлечемся ненадолго от нашего повествования и отметим, что, когда Рубенс представлял Марии Медичи эскизы этих ныне широко известных картин, он очень волновался.