Жизнь мальчишки. Книга 2. Люди и призраки - [29]

— Чего ты добиваешься? — заорал я. — Куда ты меня везешь?

Увы, ответ мог быть только один: Ракета взбесилась.

Вновь оглянувшись, я убедился, что Гордо все еще держится у меня за спиной; он тяжело дышал, его лицо покрылось алыми пятнами.

— Лучше остановись! — заорал он мне в спину. — Я ведь все равно тебя поймаю!

Едва ли, пока Ракете по силам такая гонка. Каждый раз, когда я пытался заставить Ракету свернуть к дому, она отказывалась повиноваться. У моего велика было впереди собственное место назначения, и мне оставалось лишь отдаться на волю событий.

Бойцы, сражавшиеся в клубах пыли на школьном дворе, снова поднялись на ноги. Гота, не привыкший получать отпор, стал давать слабину: он бил наудачу, не целясь, и так устал, что шатался как пьяный. Джонни танцевал вокруг него, уклоняясь от ударов, заставляя Готу раз за разом промахиваться. Когда же Гота, взревев от ярости, бросился на него, невысокий Джонни ловко уклонился, так что Гота, споткнувшись, упал головой вперед, ободрав до крови о каменистую землю свой и без того покрытый синяками подбородок. Гота нашел в себе силы подняться и вновь бросился в атаку, но Джонни увернулся, поворачиваясь на своих косолапых ногах с такой ловкостью, словно то были копыта Пана[3].

— Стой на месте! — заорал Гота, ловя ртом воздух. — Стой на месте, негритянский ублюдок!

Грудь Готы вздымалась, его щеки были красными, как говядина.

— Хорошо, — кивнул Джонни, у которого текла кровь из носа, а на скуле зияла здоровенная ссадина. — Давай, иди сюда.

Гота пошел в атаку, Джонни сделал ложный выпад влево. Дэви Рэй рассказывал потом, что смотреть на это было все равно что воочию видеть в бою самого Кассиуса Клея. Гота поддался на обман, и Джонни вложил всю оставшуюся силу в прямой удар в подбородок противника, отчего голова Готы резко дернулась. В тот миг, по словам Бена, глаза Готы закатились, так что были видны только белки. Но у Джонни оставался для Готы еще один удар грома: шагнув вперед, Джонни так врезал Готе по зубам, что все услышали, как костяшки пальцев Джонни щелкнули, как пистолетные выстрелы.

Гота не издал ни звука. Даже не всхлипнул.

Просто упал на землю, как большое подрубленное дерево.

Так он и лежал, весь перемазанный кровью. Один из передних зубов выскользнул из его губ, после чего в тяжкой, гнетущей тишине Гота затрясся и зарыдал.

Никто не предложил ему помощь. Кто-то засмеялся, кто-то презрительно фыркнул:

— Рева-корова, иди плакаться домой к мамочке!

Бен похлопал Джонни по спине. Дэви Рэй сказал ему, обняв за плечи:

— Ты показал ему, кто здесь крутой, верно?

Джонни, высвободившись из объятий, вытер нос тыльной стороной ладони (вскоре доктору Пэрришу придется наложить на сломанные суставы пальцев две шины). Родители Джонни зададут ему перцу. Они в конце концов поймут, почему он столько времени проводил один в своей комнате: долгими летними днями он читал книгу за три с половиной доллара, заказанную по почте и присланную прямо из издательства. Книга называлась «Основы рукопашного боя», автор Шугар Рэй Робинсон.

— Никакой я не крутой, — ответил Джонни и, наклонившись к Готе, спросил: — Помочь?

К сожалению, я не был знаком с теорией рукопашного боя Робинсона. Подо мной была лишь Ракета, а позади — Гордо, неумолимый преследователь. И когда Ракета внезапно повернула на лесную тропинку, я с ужасом понял, что гонка близится к концу.

Ракета не слушалась тормозов, не отзывалась даже на мои отчаянные попытки повернуть руль. Если мой велосипед окончательно спятил, пора с него слезать. Привстав в седле, я приготовился нырнуть в кусты.

Однако когда Ракета прорвалась сквозь заросли на опушке, мы оказались перед большой канавой, полной сорняков и всяческого мусора, и мой велик понесся прямиком туда со скоростью, от которой волосы у меня на затылке встали дыбом.

Наверно, я пронзительно заорал. Штаны, во всяком случае, намочил точно и так крепко вцепился в руль, что кисти у меня болели после этого еще долго.

Ракета перелетела канаву и приземлилась на другой стороне, ударившись о землю с такой силой, что зубы у меня лязгнули, а позвоночник натянулся, как тетива. Этот прыжок обошелся недешево и самой Ракете: рама издала бренчащий звук, шины заскользили по ковру из листьев и сосновых игл, и мы кубарем полетели на землю. Я видел, как продирается ко мне сквозь кусты Гордо, как перекосилось от страха его лицо, когда он увидел внезапно разверзшийся перед ним ров. Гордо нажал на тормоза, но он ехал слишком быстро, чтобы остановиться вовремя. Черный велосипед Гордо, скользнув, опрокинулся набок, а его хозяин упал в сорную траву, перемешанную с мусором.

Канава не была особенно глубока. Там не торчали колючки, не было острых камней. Гордо мягко приземлился в густых зарослях дикого винограда, заваленных всякой всячиной: разодранными подушками с вываливающейся набивкой, крышками мусорных баков, пустыми консервными банками, алюминиевыми поддонами от пирогов, рваными носками и рубашками, тряпками и прочими отходами. Гордо с минуту барахтался в путанице виноградных лоз, пытаясь выбраться из-под своего черного велосипеда. Он был не из тех, кто легко сдавался.