Жизнь мальчишки. Книга 2. Люди и призраки - [128]

— Конечно здорово, — ответил я.

А потом, поздно вечером, уткнулся отцу головой в плечо и заплакал, словно мне было снова двенадцать лет, а не двадцать.

Мое сердце готово было выпрыгнуть из груди.

Вот он. Прямо передо мной.

— Это мой дом, — сказал я Скай и Сэнди.

Дом постарел, вылинял под солнцем и дождями. Он нуждался в покраске и ремонте, в любви и заботе, но некому было дать их ему, потому что он был пуст. Остановив машину у края тротуара, я взглянул на дом и внезапно увидел, как на крыльцо, улыбаясь, вышел отец. Он был в отличной форме, сильный и подтянутый, каким я его и запомнил.

— Привет, Кори, — крикнул он мне. — Как дела?

— Отлично, сэр, — ответил я.

— Ты добился в жизни чего хотел, я верил в тебя. Ведь я был прав?

— Да, сэр, — ответил я.

— У тебя красивая жена, Кори, и прекрасная дочь. А какие книги ты написал! Я всегда, с самого начала, знал, что ты добьешься своего.

— Отец? Ты не против, если мы войдем и побудем немного в доме?

— Ты хочешь войти сюда? — Отец оперся о столбик навеса крыльца. — Но зачем тебе это, Кори?

— Тебе не тоскливо одному? Здесь так тихо.

— Тихо? — Отец от души рассмеялся. — Иногда мне действительно хочется, чтобы здесь было потише! Здесь никогда не бывает тихо.

— Но ведь дом… пуст? Там же нет никого?

— Там просто не протолкнуться, — ответил отец, взглянув на весеннее солнце, стоящее поверх холмов. — Но тебе не следует входить сюда, чтобы увидеть их всех, Кори. Даже ради меня. Не надо ворошить прошлое. У тебя чудесная жизнь, Кори. Гораздо лучше, чем я мог себе представить. Как дела у мамы?

— Она счастлива. Я хочу сказать, что ей, конечно, недостает тебя, но…

— Но ведь жизнь для живых, — заключил он наставительно, своим отцовским тоном. — А теперь поезжайте дальше и занимайтесь своими делами, вместо того чтобы бродить по старому дому с прогнившим полом.

— Хорошо, сэр, — ответил я, но не тронулся с места.

Отец повернулся, чтобы войти внутрь, но замер на пороге.

— Кори? — спросил он.

— Да, сэр.

— Я всегда любил тебя и твою маму. Я рад, что у вас все хорошо. Ты понимаешь, что я хочу сказать?

Я кивнул.

— Ты всегда был мне хорошим сыном, — сказал отец и вернулся в дом.

Крыльцо опустело.

— Кори? Кори?

Я обернулся и взглянул на Сэнди.

— Что ты там увидел? — тревожно спросила она.

— Тень, — ответил я.

Прежде чем уехать окончательно, мне хотелось побывать еще в одном месте. Я повел машину по извивам Темпл-стрит в сторону поместья Такстеров, что находится на самом ее верху.

Вот где действительно произошли серьезные перемены.

Часть больших домов оказалась буквально стертой с лица земли. На их месте колыхалась высокая трава.

Но в конце улицы меня ждал новый сюрприз: поместье Такстеров разрослось, выпустив во все стороны, как побеги, флигели. Имение казалось огромным.

«Господи боже мой! — пронеслось у меня в голове. — Значит, Вернон по сию пору живет здесь!» Я въехал в ворота, миновав вместительный плавательный бассейн. В ветвях раскидистого дуба был сооружен шалаш. Поместье было ухожено: земля в отличном состоянии, все новые постройки гармонировали с общим стилем.

Я остановил машину перед парадным входом.

— Просто не могу поверить своим глазам! — сказал я Сэнди. — Я должен узнать, живет ли здесь, как и раньше, Вернон.

Выбравшись из машины, я направился к парадной двери, весь дрожа от возбуждения.

Но прежде чем я успел добраться до двери, я услышал звон колокольчика: динь… динь… динь…

До моих ушей донеслись звуки, набирающие силу, словно приливные волны.

У меня буквально перехватило дыхание.

Потому что через мгновение появились они.

Они высыпали гурьбой наружу через распахнутые двери, словно осы из дыры в потолке нашей церкви в то памятное пасхальное воскресенье. Они мчались ко мне, заливаясь смехом, с пронзительными криками, толкая друг друга. Они неслись ко мне в облаке оглушительного шума.

Множество мальчишек — и белых, и черных.

Они закружились вокруг и обтекли меня, словно я был островком на пути течения их реки. Некоторые устремились к шалашу в ветвях дуба, другие весело носились по ухоженной зеленой лужайке. Я оказался в центре вселенной юности и задора. И тут я заметил табличку на стене рядом с дверями поместья.

«Зефирский приют для мальчиков» — вот что было на ней написано.

Особняк Вернона стал приютом.

Мальчишки продолжали носиться вокруг, бешено выплескивая застоявшуюся энергию в этот великолепный воскресный день. На втором этаже распахнулось окно, из которого выглянула женщина с покрытым морщинами лицом.

— Джеймс Люциус! — выкрикнула она. — Эдвард и Грегори! Немедленно идите сюда! Начинается урок музыки!

На женщине был голубое платье.

Две незнакомые мне пожилые дамы вышли из дверей поместья, чтобы присмотреть за юными сорванцами. Я мысленно пожелал им удачи. Появившийся вслед за ними молодой человек обратился ко мне:

— Чем могу помочь вам, сэр?

— Я раньше жил здесь, в Зефире. — Я был настолько ошеломлен, что едва мог говорить. — Когда же здесь открылся приют?

— В тысяча девятьсот восемьдесят пятом, — ответил молодой человек. — Мистер Вернон Такстер передал этот дом детям.

— Мистер Такстер жив?

— Он покинул город. Мне очень жаль, но у меня нет сведений о его дальнейшей судьбе. — У молодого человека было приятное открытое лицо, светлые волосы и глаза василькового цвета. — Я могу узнать ваше имя?