Жизнь М. Н. Муравьева (1796–1866). Факты, гипотезы, мифы - [6]

Тем не менее в родовой истории Муравьевых множество загадок и белых пятен, точнее – она вся состоит из белых пятен, изредка сменяющихся заполненными клетками. В нашей деревянной и часто горевшей стране генеалогические сведения, подкрепленные документами, – вообще большая редкость, и описание очень многих событий основано на изустных преданиях, передаваемых из поколения в поколение. Ну и, конечно, в России, как и во всех других странах, действуют общечеловеческие закономерности коллективной психологии, снижающие достоверность родовых преданий: избирательность памяти, уязвленные честолюбия, аристократические амбиции и показной демократизм.

* * *

Исторические события, определившие появление рода Муравьевых и его первые шаги, разворачивались в последней трети XV века – на завершающем этапе борьбы Ивана III за присоединение к Московскому государству Великого Новгорода, чьи земли простирались от Финского залива до Югры, далеко превосходя по площади владения поднимающейся Москвы. После многих лет политического и вооруженного противостояния республика на Волхове пала. В 1478 году Иван III принял Великий Новгород под свою руку.

Вскоре после этого события великий князь начал и в течение нескольких лет осуществил массовое перемещение значительной части новгородских землевладельцев в центральную часть Московского государства и размещение на отнятых у них землях служилых людей разных званий из московских, рязанских, владимирских, нижегородских и ярославских земель. Среди этих «новоселов» и упоминаются впервые Муравьевы.

Я уже приводил определение сверхзадачи исторической науки, предложенное Леопольдом фон Ранке: показать, «как это собственно было». Чтобы составить себе представление о первых шагах рода Муравьевых таким образом, который соответствовал бы этому требованию, нужно на основании имеющихся источников прояснить, когда конкретно прибыли Муравьевы на Новгородские земли и куда именно, кем они были до переселения на Северо-Запад и какой социальный и имущественный статус они приобрели на новом месте. Попробуем ответить на эти вопросы.

Известия о массовом переселении людей с Новгородчины в Центральную Россию, а из Центральной России на Новгородчину имеются в нескольких источниках. В Софийской первой летописи мы читаем:

«Год 6997. <…> Тое же зимы[9] князь великий Иван Васильевич переведе из Новагорода из Великого многих бояр и житьих людей, гостей, всех голов больше тысячи, жаловал их[,] на Москве давал поместья, и в Володимери, и в Муроме, и в Новегороде Нижнем, и в Переславле, и в Юрьеве, и в Ростове, и на Костроме и по иным городам; а в Новгород Великий на их поместья послал московских многих лучших гостей и детей боярских, и из иных городов из Московския вотчины многих детей боярских и гостей, и жаловал их в Новгороде во Великом»[10].[11]

Картина вполне благостная: и тех и других великий князь «жаловал» – одних на Москве, других в Новгороде Великом. Правда, трудно представить себе, чтобы тысячи людей по доброй воле зимой бросили свои дома и отправились с женами и детьми на новое место жительства, до которого больше 700 верст (это месяц пути по меньшей мере).

Послушаем, однако, и другие известия. Софийская вторая летопись сообщает:

«В лето 6997[12]. <…> князь великий Москвич и иных городов людей послал в Новгород на житье, а их вывел, и многих изсечи велел на Москве, что, рекши, думали Якова Захарьича убити»[13].

Тут картинка, как видим, совсем другая. «Великий князь послал»… Кого? Кто мог «привести из Новгорода» 7000 человек, включая по крайней мере пару тысяч мужчин, умеющих владеть оружием? Понятно, что это были какие-то воинские контингенты. Значит, всё в целом было карательной экспедицией и насильственной депортацией. И причина ее (или повод) указаны тут же: заговор с целью убийства наместника великого князя. Убийство, которое, если оно действительно планировалось, конечно, не было самоцелью, а, по всей видимости, должно было стать сигналом к восстанию против власти Москвы. О том же говорит сообщение об уже состоявшейся к моменту депортации казни части заговорщиков («думцов»). Что же касается разночтения в отношении численности депортированных, то оно легко объясняется. Видимо, в первом тексте речь идет только о численности глав депортированных семей, а во втором – об общей численности, включая женщин и детей.

Итак, массовое переселение новгородских «житьих людей» на восток было, по существу, депортацией и сопровождалось репрессиями. Вряд ли и жители из центральных районов, прибывающие на место депортированных новгородцев, покидали родные места вполне добровольно. О репрессиях, правда, историкам ничего не известно, но строгий приказ великого князя, конечно, был. Были, вероятно, и посулы, к чему мы еще вернемся.

Эта принудительная «рокировка элит» понадобилась великому князю для того, чтобы защититься как от возможных реваншистских устремлений побежденной, но не уничтоженной антимосковской партии новгородской аристократии, так и от вероятных посягательств западных соседей вновь приобретенных земель – Великого княжества Литовского и Ливонского ордена. Для этого прежде всего требовалось достаточное количество людей, преданных Москве, владеющих оружием и способных при необходимости встать на защиту новых рубежей Московского государства, равно как и служить противовесом возможным республиканским и сепаратистским поползновениям местных элит. Таких людей не было в достаточном количестве в самом Новгороде. Поэтому их нужно было «импортировать» из других областей Московского государства.