Жизнь как жизнь - [11]

— Мариольке в этом году репетитор нужен с первых дней. Ступай туда завтра и договорись. Если не смоешь всего этого как следует, через пару лет будешь выглядеть старше меня. Ни одна физиономия такого обращения долго не выдержит.

Тут она повернулась и пошла вниз.

Все удовольствие от косметических изысков стекло с Терески, как вода с очень жирного гуся. Как она могла забыть закрыть дверь? Как она могла допустить, что войдет эта глупая тетка, и зачем она вообще сюда влезла? А-а-а, насчет репетиторства… Что за кошмарный дом, в котором у человека нет места, где он может остаться один, дом, в котором все всюду тычут свой нос и во все вмешиваются! Неужели она не имеет права на личную жизнь? Неужели эта жизнь должна быть такой сложной и несчастливой?!

С мрачным бешенством чистя зубы, Тереска размышляла, как бы ей найти место для себя, чтобы ее оставили в покое. Откуда также взять деньги на косметику, модную одежду, парикмахерскую, маникюр. Не может же она теперь, когда в ее жизни появился Богусь, выглядеть как жертва потопа! Не пойдет же она на свидание с ним в школьной юбке, в старых туфлях на немодном каблуке, с ненакрашенной физиономией…

На повышенные дотации от семьи рассчитывать было нечего, но к этому Тереска уже привыкла. Уже два года свои личные потребности она удовлетворяла за счет того, что давала уроки, которые ненавидела, хотя они приносили ощутимую материальную пользу. Теперь она вспомнила о том, что первая ученица у нее уже есть, и это ее в некоторой степени утешило. А вспомнив, зачем ей нужно быть красивой, она утешилась того пуще. Замечание тетки Магды относительно выносливости кожи лица ее встревожило, но она тут же нашла выход. Ясное дело, одновременно с макияжем надо применять освежающие и омолаживающие маски. Не ждать же с этим до глубокой старости, лет до тридцати, надо начать уже сейчас. Систематически. Маски, как известно, действуют постепенно. Начать надо сейчас, а потом выхоленной физиономии уже ничто не повредит, и через пять лет Богусь будет смотреть на нее с возрастающим восхищением…

Атмосфера уныния и депрессии развеялась как дым на ветру, и, засыпая, Тереска явно чувствовала, что, вопреки всему, жизнь может оказаться очень даже хороша…

* * *

— Двое новых, а остальные прежние, — шепотом сказала Шпулька, когда запыхавшаяся Тереска в последнюю секунду скользнула за свою парту. — В младших классах полно парней…

Занятия шли уже два дня. Школа постепенно перестраивалась на совместное обучение мальчиков и девочек, что в последних классах было почти незаметно. Младшие классы уже были смешанными, а в старших пока учились только девочки.

Шпулька пришла исключительно рано только потому, что дома у нее часы спешили на полчаса. Теперь она пыталась рассказать Тереске все последние новости одновременно.

— Ивоны вообще нет и не будет, она вроде как школу бросила. Кристина на каникулах обручилась…

Тереска замерла, наполовину открыв портфель.

— Что сделала?! — спросила она, не веря собственным ушам.

— Обручилась.

— Шутишь!

— Ничуть! Она сама сказала.

— Спятила, наверное! С кем?!

— Да с этим своим… прошлогодним воздыхателем. С тем, который так ее ждал у школы. И теперь у нее есть жених.

— Что у нее есть?!

— Жених. Такой, как в книжках, до войны. Ну, чтобы приносил цветы и сидел бы в будуаре.

— Кто-то тут свихнулся: или ты, или она. Откуда она возьмет будуар?

— Ну, не знаю. Может, он у нее в кухне сидит. Или в ванной. Во всяком случае, жених есть…

— Букатувна и Кемпиньская, — ледяным тоном сказала с кафедры Каракатица, — мне что, рассадить вас с первых дней?

Тереска со Шпулькой немедленно смолкли. Рассаживание по разным партам они обе согласно считали самым большим несчастьем, которое могло бы случиться в школе. Они прекратили беседу, рискуя, что вот-вот с треском лопнут, не поделившись новостями и переживаниями.

Тереска обернулась. Кристина, которая сидела за нею, была, несомненно, самой красивой девушкой в школе, а может быть, и во всех школах целого города. Вот так должна была бы выглядеть Хелена Курцевич[3]. Глаза и волосы черные, черты лица выразительные и нежные, несравненная персиковая кожа — все идеально совпадало.

И все-таки, невзирая на ее потрясающую красоту, Кристина пользовалась непропорционально небольшим успехом. Участвуя в уроке математики только крохотным уголком сознания, Тереска раздумывала о причинах этого непонятного явления. Любой парень при виде Кристины сперва немел от восхищения, а потом начинал относиться к ней со своеобразной опаской, оказывая знаки внимания другим, менее красивым. Кристина вела себя нормально, относясь ко всем с одинаковым дружелюбным равнодушием, никого не выделяя и никому не стараясь понравиться.

«Какая собака тут зарыта? — думала Тереска. — Парням же должно нравиться завоевывать недоступных женщин, пусть для разнообразия. Да и разве она недоступная? Ничего подобного, ее можно было бы покорить, если бы только кто-нибудь попробовал. А, ну да, один попробовал… За нее же должны драться! Ей, наверное, просто все безразлично, в ней словно нет жизни, она все-таки перебарщивает с этим своим спокойствием…»