Вспомнив, как все между ними было разрушено всего пару часов назад, Миллер ощутила, как вернулась тревога.
Будто бы поняв ее страх, Валентино снова прижал ее к себе.
– Если тебе не нравится эта идея, все в порядке. Я знаю, у тебя есть мечты, которым ты должна следовать, и я обязательно поддержу тебя, какими бы они ни были. – Он улыбнулся. – При условии, что мы создадим большую семью. У нас будет много детей.
– Много?
– Ты говорила, что тебе не нравилось быть единственным ребенком.
– Я это ненавидела. – У Миллер закружилась голова.
– Тогда нам лучше попытаться завести больше чем одного. Вдруг ему тоже это не понравится.
И снова Миллер испугалась, что утонет в радости, но затем ощутила маленький укол сомнения.
– Подожди-ка… Ты снова добиваешься своего, как танк.
– Но в этот раз я в костюме. Это считается?
Миллер чувствовала себя и возбужденной, и напуганной непоколебимой уверенностью Тино.
– Да, пожалуй. Сейчас ты безумно красив, – заметила она.
Валентино обнял ее лицо ладонями:
– Хорошо, ты все еще обеспокоена. Выговорись.
Миллер облизнула высохшие губы и сделала глубокий вдох. Он жертвовал ради нее своей жизнью, отказывался от своей гоночной карьеры. Самое малое, что она могла сделать, – это признаться в своих страхах.
– Валентино, ты не испытываешь ко мне то же, что я к тебе, и это обязательно все разрушит. – Она попыталась отвернуться, вновь почувствовав себя несчастной, но он молниеносно прижал ее к себе:
– Что ты испытываешь по отношению ко мне, Миллер?
– Я люблю тебя. Но… – Она не закончила, и его губы впились в нее поцелуем, полным страсти и желания избавить ее от всей боли. – Хватит. – Она затрепетала в объятиях Тино, неловко пытаясь высвободиться. – Ты очень хороший. Но это не меняет главного правила отношений.
– Это какого же? – спросил Тино, целуя ее шею.
Миллер попыталась отстраниться, но его руки были слишком сильными.
– Правила, которое утверждает, что один всегда будет любить сильнее, чем другой. – Ее голос был таким тревожным, что Валентино заглянул ей в глаза:
– Никогда не слышал о таком правиле, но ты никогда не сможешь любить меня так сильно, как я тебя. Обещаю.
– Нет. – Миллер покачала головой. – Твои чувства просто не могут быть такими же сильными, как мои.
Валентино улыбнулся и прижал Миллер к стенке салона.
– Мы можем спорить об этом всю оставшуюся жизнь.
Она рассмеялась, и счастье заполнило каждую клеточку ее тела.
– Ты серьезно?
Тино сжал ее дрожащую ладонь.
– Я еще никогда не был столь серьезен. Как-то я сказал тебе, что еще никогда не встречал девушку столь же увлекательную, как гонки, но… Миллер, ты такая. Я чувствую себя живым, просто думая, что увижу тебя. И когда я вижу… – Он потряс головой, вся искренность чувств ясно сияла в его глазах.
И Миллер посмотрела на единственного мужчину, заставлявшего ее сердце биться сильнее:
– Я так сильно люблю тебя. Я даже не знала, что это возможно, до встречи с тобой.
– И я, солнышко. А теперь прекрати эту пытку и скажи, что выйдешь за меня.
Переполненная чувствами сверх всякой меры, Миллер глупо ухмыльнулась:
– Я выйду за тебя. Но при одном условии.
Валентино застонал:
– Ох, я ведь знал, что все не будет так просто. Что за условие?
Миллер соединила ладони у него на затылке, решив слегка развлечься.
– Мы сделаем это в моем темпе. Не в твоем.
Тино откинул голову назад и засмеялся:
– Я говорил Сэму, что это моя счастливая футболка. Отныне и навсегда это моя судьбоносная футболка.
Придвигаясь поближе, Миллер ласкала его шею. Последние ее сомнения растворились бесследно.
– Я люблю тебя.
Прикосновения Валентино были точными и умелыми. Миллер улыбнулась. Как она могла считать любовь ужасной?
Любовь чудесна.
