Жизнь как загадка - [18]

– А что оно значит для тебя? – Он заметил, что у нее дернулся подбородок.

– То же.

– И ты мечтала стать корпоративным монстром, когда была маленькой девочкой? – Он хотел, чтобы это прозвучало легко и дружелюбно, но Миллер восприняла его слова иначе.

– Не у всех может быть такая захватывающая карьера, как у тебя.

– Интересная реакция.

– Думаю, для тебя это было просто, – увиливала Миллер. – Твой отец был гонщиком.

– Думаешь, из-за того, что мой отец был титулованным гонщиком, мой выбор был прост?

– Даже не знаю. Был?

– Мой отец погиб на трассе, когда мне было пятнадцать. Моя мать до сих пор покупает мне учебники по анатомии на Рождество в надежде, что я передумаю. Астронавт? – спросил вдруг Тино.

– Что?

– Мечта твоего детства.

– Нет. – Она лишь покачала головой, услышав его льстивый тон.

– Стриптизерша?

– Очень смешно.

Напряжение слегка спало, но Тино все еще ощущал себя загнанным. Вскочив, он достал бейсбольную кепку из своей дорожной сумки.

– Пойдем.

– Куда?

– Я не знаю. Покатаемся. – Это всегда его успокаивало.

Она глянула на него с сомнением.

– Ты иди. У меня еще много дел.

– Пойдем, – повторил он настойчиво. – Немного освежишься.

Миллер вздохнула:

– Ты прешь как танк, когда чего-то хочешь. Ты знаешь это?

Глава 8

– Извини, у меня всего одна кепка, – сказал Валентино, открывая для нее дверь.

– Все в порядке. Моя слава пока не достигла этого захолустья.

Он ухмыльнулся ее глупой шутке, и по какой-то причине Миллер почувствовала себя лучше. Сейчас ей больше всего хотелось увидеть подпись Тиджея на контракте и поехать домой.

Она вздохнула:

– Почему все знаменитости носят бейсбольные кепки, чтобы скрыть лицо?

– Потому что «Лайонс» скупил все ковбойские шляпы.

Миллер залилась смехом. Она заметила, как люди с интересом рассматривают серебристую машину Тино.

– Готова поспорить, ты жалеешь, что не взял мою машину.

Он ухмыльнулся:

– Не жалею. Мы припаркуемся за углом.

– А если кто-нибудь ее угонит?

– У Данте есть страховка.

– А Данте – это?..

– Мой старший брат.

– А как зовут твоих сестер? – Она больше почувствовала, нежели увидела его замешательство.

– Катрина и Диана.

Миллер собиралась задать Тино еще один вопрос, когда он нырнул на свободное парковочное место и вышел из машины.

Она гадала, почему же он так не любит говорить о своей семье, но затем решила оставить все как есть. Разговоры о личной жизни не были частью игры, правда иногда Миллер об этом жалела. Например, тогда, на пляже.

– Куда мы идем? – поинтересовалась она.

– Пройдемся по магазинам.

Миллер приподняла бровь:

– Тебе нравится ходить по магазинам?

– Я ищу кое-что.

Они гуляли по узким викторианским улочкам, заполненным магазинами и милыми кафе.

– Скажешь, что это?

– Нет. Только если увижу.

Ее мучило любопытство, но она изо всех сил старалась подавить его.

Заглядывая в туристические лавки, заваленные никому не нужными безделушками, Миллер заметила, как Тино вдруг остановился у ларька с мороженым.

Он простоял в очереди и купил лакомство с ее любимым вкусом. Глубоко растроганная, Миллер взяла рожок и поблагодарила Тино. Затем они отправились в парк.

По молчаливому согласию они свернули к изъеденному ветром столику для пикников и сели прямо на него, так как скамейки были сильно запачканы.

Валентино откинулся назад, опершись на руки. Миллер оглядела милый парк, притворяясь, будто бы ее очень интересуют два маленьких ребенка, играющие на детской площадке неподалеку.

– Где ты выросла? – неожиданно спросил Тино.

Миллер повернулась к нему, радуясь, что он нашел безобидную тему для разговора.

– В Квинсленде, но после развода родителей моя мать переехала в Мельбурн.

Тино внимательно посмотрел на Миллер, и она едва не заерзала под его взглядом.

– Сколько тебе было, когда они развелись?

– Десять.

– И тебе понравился Мельбурн?

– Трудно сказать. Кажется, каждый раз, как я возвращалась из своей закрытой школы, мама переезжала в другие трущобы.

– Почему она так часто переезжала?

– Мы снимали квартиру, а в съемных квартирах надежности мало. Что я переносила очень тяжело, потому что всегда нуждалась… – Она мучительно подыскивала слово, которое бы не выставило ее занудой.

– В стабильности?

– Да. – Ее губы скривились в усмешке.

– Ты когда-нибудь путешествовала?

– Нет. Я много лет работала, чтобы купить собственный дом. Даже совсем юной я знала, чего хочу достигнуть, и стремилась к этому. Думаю, тебе это кажется скучным.

Валентино покачал головой:

– Определенность. Я знаю, что это такое.

Миллер лизнула мороженое, чувствуя, как напряжение, сковывавшее ее тело, постепенно исчезает.

– Полагаю, что знаешь.

– О чем ты мечтала в детстве?

Миллер раздраженно взглянула на него.

– Теперь я, кажется, понимаю, почему ты стремишься добыть восьмой по счету чемпионский титул, – кисло бросила она.

– Мне говорили, что я бываю упрямым. Целеустремленным, как лев.

– Кажется, кто-то просто стеснялся сказать, что ты упрям, как осел.

Тино рассмеялся, и ей понравился звук его смеха. Понравилось, что он никогда не воспринимал свою персону слишком серьезно.

– Что-то настолько постыдное? – продолжал допытываться Тино.

– Нет… – Миллер взъерошила волосы. – Когда мне было одиннадцать, я хотела жить на большой ферме. Я всегда видела себя в маленькой круглой комнатке, из которой открывается вид на загон, полный лошадей, и…