Жизнь как чудо - [27]
— Ура! Нашего полку прибыло! — завопили девчонки и тут же направили на него шланг. Он взревел и погнался за ними, а они брызнули в разные стороны, оставив его с носом. Так они играли до самого вечера, и все были промокшие, радостные и очень счастливые.
А когда солнышко пошло на закат, они развели небольшой костер, чтобы просушить мокрую одежду.
— Какое от него приятное тепло, — удивился Путник. — Девчонки! А вы можете предоставить кров и пишу одинокому Путнику?
— Можем! — хором сказали мать и дочь и засмеялись. И Путник к ним присоединился, с удовольствием глядя на их веселые, разрумянившиеся мордашки.
И все трое уже чувствовали, что между ними разгорается, весело потрескивая, ровное пламя, которое может вскоре превратиться в самый настоящий Костер Любви. Как и было обещано. Ведь Лекарь ни когда ее не обманывал.
Когда Лекарь замолчал, Лика не сразу заговорила.
— Значит, вот почему от любви даже умирают… Оказывается, это пожар страстей выжигает душу!
— Истинно так, — подтвердил Лекарь. — Люди часто путают Любовь и Жажду Любви. Им кажется, что тихое, спокойное горение — это и не Любовь вовсе. И они позволяют разгореться в душе бушующему пламени, от которого нет спасения и нет покоя.
— Я поняла, — тихо сказала Лика.
— А что ты поняла?
♦ Нельзя давать пламени страстей завладеть душой.
♦ Ненависть — это выжженная Любовь.
♦ Если хочешь избавиться от опаляющих воспоминаний — надо много раз написать их на бумаге и сжечь.
♦ Не стоит, если один раз обожглась, выстраивать неприступные стены.
♦ Не надо путать любовь и благодарность.
♦ А самое главное — все, что мы не выпустили, оставили тлеть в себе, мы передаем нашим детям.
— Ты умница, — одобрил Лекарь. — Следуй этим правилам, и тебе не придется зализывать раны. Их просто не будет!
— Спасибо, — сказала Лика. — Я запомню. Это выжженное поле… Никогда ничего страшнее не видела!
— Бывает и пострашнее, — ответил Лекарь. — Плохо, если ты нанес вред собственной душе. Но куда хуже, если исковеркал душу любимого.
— Как??? — удивилась Лика. — Причинить вред любимому? Но как это может быть?
— Когда ты слишком хочешь любимому добра. Когда ты лучше знаешь, что для него хорошо, а что плохо. Когда ты стремишься во что бы то ни стало изменить его. Для его же блага…
— Я ничего не понимаю, — растерянно сказала Лика. — Разве хотеть добра — это плохо?
— Иногда это даже смертельно. К сожалению, — ответил Лекарь. — Я расскажу тебе одну историю. Думаю, она поможет тебе понять…
Сказка восьмая
КЛИНИКА «ИДЕАЛ»
— Меня зовут Анжелика, я буду вашим сопровождающим. Вы можете задавать мне любые вопросы, в рамках разумного, конечно, — говорила девушка, поправляя форменный белый колпачок с эмблемой «Идеал» на золотистых волосах. Колпачок ей очень шел, и надпись «Идеал» — тоже.
— Понял. Спасибо. Буду задавать. А что значит «в рамках разумного»?
— Нашу клинику не случайно решено было расположить здесь, в горах, в уединенном месте, — рассказывала девушка. — Вы сами понимаете, что наши клиенты предпочитают сохранение инкогнито и не нуждаются в любопытных носах.
— А почему ваша клиника называется «Идеал»?
— Здесь приводят людей в божеский вид. После разных катастроф.
— То есть у вас тут не обычная пластическая хирургия?
— Нет, далеко не обычная. Ради того, чтобы просто увеличить грудь или поправить нос, не стоит забираться так высоко, поверьте.
— А на сколько пациентов рассчитана клиника?
— Извините, это закрытая информация. У нас здесь много закрытой информации.
— Но как же реклама?
— Мы не нуждаемся в дополнительной рекламе. Нас и так хорошо знают. Все, кому нужно попасть, к нам попадают.
— Вот как… А вот скажите…
Внезапно на стенах коридора замигали лампы, раздался звук зуммера, где-то захлопали двери.
— Прощу прошения, давайте посторонимся. Похоже, срочная операция.
По коридору загрохотала каталка, на которой лежало нечто бесформенное, вокруг суетились сотрудники, делая что-то прямо на ходу.
— Готовьте большую операционную! — говорил в телефон один.
— Доктор, мы его теряем! — обеспокоенно сообщал другой.
В конце коридора распахнулись двери. Каталка промчалась мимо корреспондента, то, что он успел увидеть, неприятно поразило его. Там, под простыней, ворочалась и корчилась какая-то невнятная масса, и было видно, что ей больно.
— Это был человек? — осторожно спросил он. — Или то, что от него осталось?
— Это не важно. Важно то, что все еще можно поправить. Пойдемте на смотровую галерею, оттуда можно наблюдать весь процесс. И слышно все, что происходит в операционной.
— Ага, — сглотнул корреспондент. Ему было очень не по себе: хотя он разные виды видывал и даже в зоне военных действий побывал, тут почему-то казалось гораздо страшнее.
Смотровая галерея и вправду была расположена высоко и удобно, и корреспондент увидел, что пострадавший уже на столе, а бригада врачей поспешно занимает свои места. В операционную стремительно вошел (показалось — влетел!) высокий кряжистый старик. Полы белого халата развевались, как крылья, со свистом разрезая воздух.
