Жизнь Иванова - [11]

29. ТРУДНО НЕ ЗАВИДОВАТЬ

Хоть и старался Иванов не завидовать людям, да не получалось. Живой ведь человек, видит, как кто живёт, думает — по заслугам ли? Конечно, порой кажется, что вообще нет на свете справедливости, и ждать поблажек от судьбы нелепо. Или всё же человек сам свою судьбу творит? Ну вот, Иван свою сотворил. Сам выбрал свой крест и свой путь, сам с детства уверовал в то, что непременно станет поэтом. Стал вроде. Где же награды, где премии и признание общества? Почему он беден, как церковная мышь? И просвета не видно. Или он просто себя накручивает? Это полезно для достижения новых целей, но терпение Ивана тоже не безгранично. Какие чувства, кроме зависти и злости, должен он испытывать, глядя на шикарные новостройки для богачей, в которых ему никогда не жить? Денег таких нет и вряд ли будут. Кто может купить себе такое жильё? Эстрадные артисты, банкиры, удачники всех мастей и просто проходимцы, в том числе бандиты с Кавказа. А поэт не может. Обыватели пожимают плечами — шёл бы в экономисты, шёл в бизнесмены, обучился бы банковскому делу. В политики. На худой конец и в бандиты — главное, чтоб зарабатывал сотни тысяч долларов. Ишь ты, квартиру не может себе купить и вообще что делает в Москве? Чего не умотал обратно в Казахстан? Да потому что поэт должен стараться всё–таки пробиться в мегаполисе, только так, Иван это понял. С трудом зарабатывал, вынужден был работать где угодно — и вот уже с 1988 года в Москве, причём честно, не сподличав ни разу. Что остаётся? Вкалывать дальше, искать варианты срубить побольше денег — обязательно легально. Никого не предавая и оставаясь Человеком с большой буквы. Как трудно не завидовать сотням, тысячам московских миллионеров и миллиардеров, скупающих всё, что можно. А сколько людей обеспечены с детства самыми роскошными вещами, живут себе, не зная особого страха перед будущим? И рад бы Иванов соврать — я, мол, никому не завидую, всё само придёт, всё устроится, да себе–то врать сложно. Успокаивает то, что многие ещё хуже, чем он, живут. Ай, какие мысли–то некрасивые… Но так уж человек устроен. А Иванов боролся за себя и хотел жить лучше.

30. ИМ ЕЩЁ ТРУДНЕЕ

Иногда Иванову становилось не по себе от жестокости этого мира. Сидел он и думал: «И чем я вечно недоволен? Полно вокруг униженных и оскорблённых. Им ещё труднее, чем мне. Вон, у меня–то руки–ноги на месте, башка худо–бедно, а соображает, деньги водятся, каждый день себе праздник по вечерам устраиваю, концерты даю, книги у меня выходят, здоровьишком вроде не шибко обижен… А кому–то ой как плохо. Сколько раз ты видел на улицах людей колченогих, косиножек всяких, с явно врождёнными уродствами? Да уж видел. Трудно им, но карабкаются по жизни, кто–то их любит. Родители… Девушка тоже, возможно, у косиножки есть. Но как бы он не крепился, а вот хоронить родителей, да при этом сам урод… Тяжело всё это терпеть. Бога, небось, проклинает. Правда, за что такое? А сколько слепых? Глухих и глухонемых? Немых? И все живут своими сообществами. А сколько народу томится в психушках. Отвозил же я передачи в психбольницу — ужасно там. Хотя бы потому, что не ко всем ездят. Иные женщины и мужчины там заперты — а в это надо вдуматься! — навсегда. Смотрят телевизор, какие–то праздники справляют, а всё равно это психушка. Мрак. Да ещё и сама болезнь. Ужасы мерещатся. А сколько народу по тюрьмам сидит? А по детдомам, а по домам престарелых? А сколько молодых парней на войнах погибает. Иной раз и женщину не приласкав — не успел просто. А сколько же людей обижают в тюрьмах ни за что? И каково им потом живётся? А сколько самоубийц в одной Москве? Жизнь довела. Иногда с собой кончают по дурости, но нельзя так о всех самоубийцах говорить. Иной творческий человек от невостребованности может с крыши вниз прыгнуть, от тоски. От сознания, что всё в этой жизни у него не сложилось. Ну, про концлагеря я вообще молчу. Наглядная картина, как люди могут измываться над другими людьми. А вспомни про 11‑е сентября в США. Про людей, падающих гроздьями из окон небоскрёбов. Тоже — вот за что им такое? А теракты в Москве? Невинные люди на месте в клочья разорваны. А ты живёшь пока. Скромно, но живёшь. Бицепсы и пресс качаешь, чтоб стать сильнее. Никогда не сдаёшься. Помни, Иван, о тех, кому труднее, чем тебе…»

ЖИЗНЬ ИВАНОВА, 31–60 рассказы.

31. ТРУС

Иван Иванов зашёл в магазин за продуктами. Тут же на него набросился небритый и пьяный с утра агрессивный алкаш. Назвал «очкастым» и стал требовать денег. Иван мог бы врезать ему по сопатке, но сдержался. Спокойно купил продуктов и вышел на улицу. Пьяное чудо–юдо поджидало его на улице и опять что–то агрессивно замычало. Пошло за ним. Иван ускорил шаг. Алкаш потянулся к нему, как бы собираясь ударить. Иванов на него рявкнул и быстро зашёл в подъезд, захлопнув за собой дверь. Инцидент был уже исчерпан, но Иван здорово испугался. Неприятно ему было сознавать, что на самом деле он струсил. Драться он фактически не умел, да и не рвался махать кулаками. Продавщица в магазине видела, как он струхнул. Да ладно, чего уж теперь. Вот чем может обернуться простой поход за водкой и курочкой. Весь день Иван мучался, думая, трус он или же нет? Стал представлять себе различные ситуации, занимаясь явным самокопанием. Вот как бы он повёл себя, если бы его стали пытать, скажем, фашисты? Или чекисты, неважно. Рвать ногти, избивать до полусмерти, жечь тело раскалёнными прутьями, сверлить зубы без наркоза? Выдал бы своих товарищей или бы стойко держался, улыбаясь окровавленными губами? И умер бы гордым и несломленным, презрительно плюнув в харю своего палача- мучителя? А вдруг бы выдал? Вот и всё, вот и опозорил себя навеки. Не выдержал боли. Аж страшно становится от таких предположений. Так–то пока Ивана никто не мог трусом назвать, поводов не находилось. Более того, порой Иванов становился просто бешеным и мог сам полезть в драку. Демонстрируя как раз–таки храбрость и безрассудство. Или его просто пока небеса щадили? Но при чём тут именно он, Иван? Это же всех людей вообще касается, даже самых сильных физически. Никто не хочет, чтоб его мучали, избивали и унижали. И как бы кто себя повёл в таком случае, неизвестно, на месте всё решается, всё от обстоятельств зависит. Возможно, Иван и оказался бы героем, но ведь и другой исход тоже возможен. Добровольно он никогда бы не пошёл на откровенную подлость, а если бы выхода не было? Ох, непростой вопрос. Но полезно себя спросить — трус ты или нет?