Жизнь и время Михаэла К. - [17]

Из кустов выбежали какие-то странные существа — маленькие собачки с огромными ушами, и тут же умчались прочь.

Я могу жить здесь всегда, думал он, до самой смерти. Никаких событий не будет происходить, каждый новый день будет таким же, как вчера, не о чем даже будет рассказывать. Беспокойство, которое владело им на шоссе, постепенно утихло. Иногда он шагал и думал: сплю я или бодрствую? — и не мог ответить на этот вопрос. Теперь он понял, почему люди бегут от шума городов и загораживаются милями тишины; он понял, что им, наверное, хочется навсегда завещать эту тишину своим детям (хотя не был уверен, есть ли у них на это право); а может, тут остались какие-то забытые уголки или полоски меж оградами, думал он, которые еще никому не принадлежат. И, если высоко взлететь, их можно увидеть.

В небе, с юга на север, пролетели два самолета, оставляя за собой волны шума и белые хвосты, которые медленно блекли в небе.

В закатных лучах солнца он поднялся на последние холмы, подступавшие к Лайнсбургу; когда он перешел мост и ступил на широкую главную улицу, небо стало темно-фиолетовым. Он шел мимо заправочных станций, магазинов, закусочных — все было закрыто. Затявкала собачонка и уже не могла остановиться. Другие собаки тоже подняли лай. Уличные фонари не горели.

Он стоял перед полутемной витриной, где была выставлена детская одежда, и тут прохожий, миновавший его, остановился и вернулся назад.

— Сейчас зазвонит колокол — начнется комендантский час, — раздался голос у него за спиной. — Лучше вам уйти отсюда.

К. обернулся.

Мужчина, стоявший перед ним, был моложе его, в зеленой с золотыми позументами форменной куртке, в руках деревянный чемоданчик с инструментами.

Что увидел перед собой незнакомец, он не знал.

— Вам плохо? — спросил молодой человек.

— Я не хочу делать остановку, — сказал К. — Я иду в Принс-Альберт, путь далекий.

Но он все же пошел с незнакомцем к нему домой и, поужинав супом с хлебом, проспал ночь под его крышей. В семье было трое детей. Пока К. ел, младшенькая девочка сидела у матери на коленях и не сводила с него глаз, хотя мать время от времени что-то шептала ей на ухо. Двое постарше уткнулись в тарелки. К. долго не мог решиться, потом наконец заговорил о своем путешествии.

— Недавно я встретил старика. — начал он. — так он мне сказал, тут убивают людей. Увидят кого на своей земле и стреляют.

Его друг покачал головой.

— Никогда о таком не слышал, — сказал он. — Люди должны помогать друг другу, я так считаю.

Эти слова запали ему в голову. «А я в это верю — что люди должны помогать друг другу?» — размышлял он. Сам он может помочь, а может и не помочь, заранее сказать трудно, и так и сяк может случиться. Похоже, у него нет никаких убеждений, во всяком случае, насчет помощи людям. «Может, я каменный», — подумал он.

Когда выключили свет, К. долго лежал, слушая возню ребятишек; он занял их кровать, и они улеглись на матраце на полу. Один раз он проснулся — ему показалось, что он говорил во сне; но, судя по всему, никто ничего не слышал. Когда он проснулся в следующий раз, уже горел свет — родители собирали детей в школу и шикали на них, чтоб не разбудили гостя. Застеснявшись, он натянул брюки под одеялом и вышел за дверь. На небе еще светились звезды; на востоке небо заалело.

Мальчик позвал его завтракать. За столом ему снова неудержимо захотелось что-то сказать. Он стиснул пальцами край стола и напряженно выпрямился. Сердце его было переполнено благодарностью, и ему хотелось высказать ее, но нужные слова никак не шли. Дети смотрели на него во все глаза; все молчали, родители отвели глаза.

Двум старшим детям поручили проводить его до поворота на Сьюикспорт. Там, прежде чем проститься, мальчик заговорил.

— А здесь пепел? — спросил он. К. кивнул.

— Хочешь поглядеть? — предложил он.

Он открыл коробку, отстегнул пластиковый пакет. Первым понюхал пепел мальчик, за ним его сестричка.

— Что ты с ним будешь делать? — спросил мальчик.

— Я несу его в те места, где когда-то давно-давно родилась моя мать, — сказал К. — Так она хотела.

— Ее сожгли? — спросил мальчик. Перед глазами К. запылал огненный нимб.

— Она ничего не почувствовала. — сказал он, — она к тому времени уже обратилась в дух.

Расстояние от Лайнсбурга до Принс-Альберта он покрыл за три дня, шагая на небольшом расстоянии от проселочной дороги и далеко обходя фермы; он надеялся, что вельд подкормит его, однако большую часть пути прошел голодным. Однажды днем, когда воздух прогрелся, он стащил с себя одежду и по горло погрузился в повстречавшийся ему в пустынном месте водоем. Однажды его окликнул фермер, проезжавший мимо на грузовике. Фермер поинтересовался, куда он держит путь.

— В Принс-Альберт, — ответил он. — Иду повидать родню.

Но говорил он не по-здешнему, и было ясно, что фермер что-то заподозрил.

— Лезь в машину, — сказал он. К. покачал головой.

— Влезай, подкину, — повторил приглашение фермер.

— Я не устал, — сказал К. и пошел дальше.

Грузовик скрылся в облаке пыли, а К., не мешкая, сошел с дороги, спустился в сухое русло реки и прятался там до самой темноты.

Потом, когда он думал об этом фермере, ему вспоминались лишь фетровая шляпа, толстые, точно обрубки, пальцы, подманивающие его. И на суставах — рыжая щетина. Память всегда высвечивала какие-то отдельные куски, не всю картину целиком.