Жизнь и смерть в ее руках - [19]

– Насколько я знаю Пашку, назло он делать не станет, – спокойно возразил Клим. – Кстати, она не проститутка, Галчонок. У проституток глаз другой – замыленный, наглый, пустой. Скажу больше, он продал автомобиль, а деньги перечислят на ее счет. В общем, дела твои плохи.

– Что?! – задохнулась она. – На ее счет?!! Ну, это уж слишком. Какая-то размолвка… и он готов меня с дерьмом смешать? Выставить на посмешище? За сколько он продал машину?

– Пардон, я не имею права говорить это даже тебе.

Галина прошлась, заламывая руки, что выдавало ее отчаяние. Она всячески сдерживала себя, но не получалось, прорвалась боль с обидой, хотя и выраженная в резкой, высокомерной форме.

– Знаю, зачем он перечисляет деньги на ее счет. Чтобы при разводе не делить сумму со мной. Вот буду хохотать, когда эта чумазая смоется с его деньгами. Ну, ничего, он еще получит свое, будет локти кусать.

– Галка, ты сделала какую-то стратегическую глупость, и я не знаю, чем тебе помочь.

– Какую глупость? – заверещала она. – Ему предлагают прекрасное место управляющего в филиале банка Лианы! За такое место все нормальные люди цепляются зубами, особенно в его положении. Ну не получилось из Князева крупного капиталиста, он прогорел. Надо же думать о семье хоть немного.

– Галка, ты настаивала, чтобы он… – и Клим хлопнул себя ладонью по лбу, – считал чужие деньги? Он привык свои деньги считать и заниматься глобальными делами, а ты… Пойду я… Извини.

Захлопнулась дверь, Галина вздрогнула, потом опустилась на диван и беззвучно зарыдала. Постепенно рыдания перешли в истерику, а утешить ее было некому. Внезапно ее осенило, она перестала плакать, кинулась к сумочке, нашла визитку и, всхлипывая, набрала номер:

– Это Галина Князева. Вы хотели взять у меня интервью… я согласна… Лучше с утра. – Бросив трубку, она добавила: – Да, с утра… пока я не передумала.

Наутро Князев опять встал рано. Не спалось. Не спалось, словно все его существо экономило время и подталкивало: выйди, полюбуйся напоследок, что ты скоро потеряешь. Князев вышел, оказалось, не один он рано встал. Маля в джинсах и мужской рубашке кидала нож в дерево. Не всегда он втыкался в ствол, но она поднимала и снова бросала его. Князев приблизился к ней.

– Странное занятие для женщины.

Маля подняла нож, который в очередной раз не попал в ствол и упал на землю, вернулась на место, заявив:

– Времена, когда женщин защищали мужчины, давно прошли, сейчас надо самой уметь себя защитить. Вот только навыки немного ослабли. Ничего, кто научился ездить на велосипеде, никогда не забудет, как это делается.

– Покажи. – Он протянул руку, Маля отдала нож. Сталь была отшлифована, заточена, кончик лезвия чуть загнут, на рукоятке витиеватый узор. – Что это за нож?

– Мой прадед по материнской линии был чеканщик, на рукоятке его работа. А отец учил меня с ним обращаться.

– Кто был твой отец?

– Мент, – забирая нож, сказала Маля и бросила его в дерево, он воткнулся, но косо. Она пошла за ним. – Рядовой капитан милиции.

– Капитан – уже не рядовой.

– Капитанов много, значит, рядовой. Папа хотел сына, как все мужчины, но родилась я. Он и воспитывал меня как сына в отличие от Ляльки.

– Ты, наверное, дружила с мальчиками, ходила в брюках, играла в футбол, – скептически предположил Князев.

– Нет. Я носила платья и дружила с девочками, а футбол терпеть не могу. Папа внушил мне с детства, что я буду милиционером, как он, и должна уметь обращаться с оружием. Учил стрелять из своего пистолета, а чтобы рука была твердой, привязывал к ней тяжелый утюг, я ходила с этим утюгом по двору, кормила кур, играла в куклы.

– Короче, папа сделал из дочери вторую Никиту, – пошутил Князев.

– Хуже, – дерзко сказала она, развернувшись лицом к Князеву. – Твоей Никите не приходилось ночевать на улице зимой вместе с больной матерью и сестрой. Ей не приходилось слышать с ненавистью в Таджикистане «русская», а здесь, в России, – «чурка». Она не убегала от озверевших и вооруженных людей, не хоронила отца, как бомжа… много чего ей не приходилось делать и испытать.

– Значит, твой отец учил тебя стрелять. – Князев ушел от темы киношного образа, так задевшего Малику. – А патронам не вели учет на службе отца?

– Сразу видно, что ты не представляешь, где мы жили. – И кинула нож, который воткнулся в ствол. – В Таджикистане всегда было не так, как здесь. – Она сходила за ножом, подошла к Князеву. – Объясни, о чем вы вчера в ресторане говорили? Я ни черта не поняла.

– Это трудно понять…

– А ты доступно объясни, как дуракам. Отец говорил: вслух полезно излагать, так лучше видишь свои просчеты.

– Ну, раз твой отец говорил… – усмехнулся Князев, поглаживая затылок. – Ко мне как-то приехал представитель банка, с которым мы успешно сотрудничали три года, и предложил наладить выпуск новой продукции. Мы выпускаем комбайны, они громоздкие и дорогие, небольшим фермерским хозяйствам такие машины не потянуть, а компактные, наделенные несколькими функциями, по карману. В стране выпускают тракторы по немецкой лицензии, но наше КБ разработало собственный, принципиально новый проект, не машины, а мечта. Но выход на рынок с новой продукцией всегда сопряжен с большими трудностями.