ОСТАНОВИЛАСЬ В ЖИЛАХ ГРИШАТКИНЫХ КРОВЬ
Входя в комнату, Гришатка зажмурил глаза. Он, царь-государь, поди, в бархате, в золоте. Не ослепнуть бы - оберегался Гришатка. Вошел мальчик в горницу и сразу бух на колени. Прижался лбом к половицам.
Лежит, не шевелится Гришатка, ждет царского слова.
– Ух ты, старый приятель! - кто-то пробасил над Гришаткой. Голос противный, Гришатке знакомый.
Вскинул мальчик глаза - господи праведный: тот самый колодник без носа перед Гришаткой.
Только не как тогда у Рейнсдорпа, не в цепях, не в лохмотьях, не со спутанной бородой. Волосы у каторжника гладко причесаны, на плечах новый зипун, искалеченный нос под тряпицей.
Растерялся Гришатка: ни взад, ни вперед, ни в крик, ни в призыв. Остановилась в жилах Гришаткиных кровь. Сердце остановилось.
"Опоздал, опоздал, вот на столечко опоздал. Совершил свое черное дело разбойник".
Но вот скрипнула дверь из соседней комнаты. Вошел человек. Смотрит Гришатка. Красный кафтан. Генеральская лента через плечо. Пистолеты за поясом. Волосы на голове подстрижены по-казачьи - горшком. Черная борода. Глаза чуть вприщур, ясные, но с хитринкой.
"Он, он, царь император", - кольнуло Гришатку.
Бросился он к вошедшему человеку.
– Государь, - завопил, - берегись, государь!
Прижался мальчик к Пугачеву, словно собой заслонить собрался.
– Стреляй, государь, стреляй! - тычет Гришатка рукой на колодника. Он из Оренбурга. Рейнсдорпом он послан.
Однако Пугачев не торопится.
– Откуда ты, дитятко?
– Стреляй, государь!
– Зачем же стрелять, - улыбается Пугачев. - Соколов это. Хлопуша по прозвищу. Повинился во всем Хлопуша. Не поднял руку на государя. Милость мою заслужил.
– Жизни не пожалею, - гаркнул колодник.
Опешил Гришатка, моргает глазами.
– Вот так-то, - произнес Пугачев. - А ты-то откуда такой?
– Из Оренбурга он, государь, - ответил вместо Гришатки Хлопуша.
– Да ну?! Ты что же, бежал?
– Бежал, - признался Гришатка.
Покосился он еще раз на Хлопушу и рассказал Пугачеву, как было.
– В бочке? Ну и дела! Хоть мал, а хитрец, вижу. А чего это у тебя волосы на голове прожжены?
Поведал Гришатка, как Рейнсдорп выбивал о его голову трубку.
– Ах, злодей! - воскликнул Пугачев. - Ну я до него доберусь. А как звать тебя, молодец?
– Соколов я, Гришатка.
– Соколов? - переспросил Пугачев. Повернулся к Хлопуше: - И ты Соколов.
– Так точно, ваше величество, - гаркнул колодник. - Соколов Афанасий.
– Ну и дела, - усмехнулся Пугачев. - Выходит, и Сокол ко мне прилетел, выходит, и Соколенок.
