Жизнь и смерть Эдуарда Берзина - [3]

1906 год — 1139 политзаключенных.

1907 год — 1340.

И так далее.

Большую часть из этой тысячи с небольшим отправляли в ссылку. В том числе и на Колыму.

По условиям жизни ссылка не могла сравниться с принудительным трудом миллионов политических заключенных в советских лагерях. А в лагерях колымских много было такого, о чем в других местах: и не слышали. Недаром Александр Солженицын, знаток советских лагерей, названных им Архипелагом ГУЛАГ, писал:

«Колыма в Архипелаге — отдельный материк, она достойна своих отдельных повествований».

Первые допросы

Размышления Берзина о старой Колыме были прерваны только в середине января 1938 года. 17-го числа его вывели из камеры и доставили в кабинет помощника начальника 3-го отдела ГУГБ НКВД майора государственной безопасности Ильинского. В допросе принял участие сотрудник этого же отдела старший лейтенант государственной безопасности Шнейдерман. Мы приводим выдержку из протокола этого допроса, которая показывает, что обработка директора Дальстроя методами «физического воздействия» продолжалась.

«17 января 1938 год.

…Дополнительно к своим показаниям о шпионской деятельности должен признаться, что кроме английской разведки, с которой я был связан через Петерса, я также был связан с латвийской и германской разведками. Для шпионской работы в пользу этих разведок я был завербован Рудзутаком в 1925–1926 гг., когда я переходил из спецотдела на должность директора Вишхимза.

Дело обстояло так. Когда я уходил из спецотдела на Вишеру, Бокий связал меня с Рудзутаком в его служебном кабинете НКПС. В кабинете Рудзутака кроме меня и Бокия никого не было. Бокий меня познакомил с Рудзутаком, указал ему, что я назначен директором Вишхимза и что Рудзутак может на меня положиться. Из разговоров, которые вели Бокий и Рудзутак, я понял, что Рудзутак еще ранее был информирован Бокием о моей антисоветской работе.

Спустя непродолжительное время Рудзутак установил со мной дружеские отношения, и я запросто стал бывать у него дома и на даче. При встречах с Рудзутаком он обычно резко осуждал руководство ВКП(б) и советского правительства, ругал Сталина и порядки в стране.

…В 1931 году я получил задание от Рудзутака организовать террористическую группу для убийства членов Политбюро Молотова, Ворошилова, Кагановича… В течение месяца Озолин, Клепто и Мурам выслеживали Молотова, Ворошилова, Кагановича безрезультатно. Рудзутак возмущался их бездеятельность и просил меня снова прислать их на дачу к нему. В это время я получил от Ворошилова назначение выехать на Колыму директором Дальстроя и уже был лишен возможности организовать террор против Молотова, Ворошилова и Кагановича»⁶.

После этого допроса до следующего перерыв был — неделя. И Берзин стал снова вспоминать историю Колымы — уже советской.

Как это начиналось

После 1917 года Колыма далеко не сразу стала одним из самых страшных мест, где в лагерях работали заключенные.

Первые пятнадцать лет на Колыме заключенных не было.

После Октябрьской революции весь Северо-Восток России — Колыма и Чукотка, Камчатка и Охотское побережье развивались по-прежнему очень медленно. Лишь в 1923 году здесь закончилась Гражданская война, пылившаяся в кратковременные стычки малочисленных и разрозненных вооруженных групп врагов советской власти с такими же малочисленными отрядами защитников этой власти. По существу, каких-либо регулярных воинских подразделений на огромной территории в два миллиона квадратных километров в эти годы не действовало[2], и поэтому крупных военных сражений здесь не происходило.

И после Гражданской войны этот край оставался белым пятном на карге Советского Союза. Комиссия Геологического комитета в 1924 году отмечала следующее: «Знакомство с геологией и горнопромышленными богатствами Северо-Востока Сибири совершенно ничтожно. Страна эта принадлежит к наименее изученным на всем земном шаре»⁸.

На Колыме еще в дореволюционные годы отечественные старатели начали искать золото. Слухи об этом распространялись по Дальнему Востоку довольно широко. В 1908–1913 годах несколько самодеятельных экспедиций на верхние притоки реки Колымы организовал торговый приказчик Юрий Розенфельд (в документах часто скрывавшийся под псевдонимом Георгий Нордштерн). В свои путешествия он брал профессиональных старателей, проводниками с ним ходили местные жители. Вот от этих людей и пошли легенды о якобы найденных в те годы месторождениях золота.

Распространению этих слухов способствовал и сам Розенфельд: в 1916–1918 годах он направил в Российский Геологический комитет и в Географическое общество несколько записок с предложением организовать профессиональную геологическую экспедицию на Колыму, которая бы подтвердила сделанные им находки. В 1925 году Розенфельд даже опубликовал статью, где не очень грамотно описывал будто бы открытые им «золотые гореловские жилы» и несколько систем россыпного золота⁹.

Сегодня можно сказать достоверно, что Розенфельд в те годы ничего не открыл, да и открыть не мог — по элементарному своему невежеству. Но сделанная им реклама привлекла в Колымский район несколько старательских артелей.