Жизнь и приключения Сергея Сельянова и его киностудии «СТВ», рассказанные им самим - [99]

К тому же станция у нас находится в разных состояниях, сначала во льду, потом в воде, потом пожар. Это все надо было снимать, последовательно преображая декорацию, возвратиться к прежнему состоянию нельзя. Так что ужасно было сложно, столько разных подробностей! Когда мы все собирались на производственных совещаниях и начинали это обсуждать… Мама дорогая! Машинерия большого кино – азартное дело. Дорогостоящее и довольно долгое».

Азарт по-прежнему определяет интерес Сельянова к киносъемкам, но теперь его прельщают задачи повышенной технической сложности, его, по сути, мальчишеский интерес к технике реализовался в создании особо уникальных визуальных аттракционов. С созданием Фонда кино и увеличением государственной поддержки Сельянов получил возможность заняться развитием технической оснастки зрительского кинематографа, который во всем мире основан на технологиях куда больше, чем на сюжетах. С особой гордостью Сельянов сообщает, что для обсчета компьютерной графики в фильме «был привлечен суперкомпьютер. Собственно, их три было привлечено – два челябинских и один самый известный – из Курчатовского института, тот самый, который считает для Большого адронного коллайдера ЦЕРНа. Все это для того, чтобы компьютерная графика в ленте была на должном уровне, соответствовала мировым стандартам по технологическому уровню». Но энтузиазм первооткрывателя немедленно вступил в конфликт с плановым хозяйством государственной экономики, требующей не только отчетности, но соблюдения графика: «Бюджет считали до последнего дня. Выступая на Попечительском совете в Фонде кино, я честно сказал, что бюджет таких фильмов, как „Салют-7“ или наш другой фильм „Напарник“ (где полностью компьютером сгенерированный младенец является главным героем), будет нами рассчитываться очень долго. Съемочный период, конечно, очень важен, но он – не главная часть, мы ставим перед собой уникальные задачи, пытаемся сделать то, чего никто в мире пока не делал, поэтому я и не могу назвать ни бюджет, ни сроки, заранее могу сказать только, что сроки неопределенные, работа может продолжаться неизвестно сколько. А в договоре прописаны всякие штрафы за нарушения сроков. Но именно потому, что мы делаем нечто совсем новое, я не могу предсказать, где и что в процессе вылезет. То же и по поводу бюджета – есть лимит затрат, он уточняется раз в неделю. В начале работы контуры бюджета в общих чертах понятны, но общий лимит неизбежно будет превышен. Создание бюджета шло параллельно с созданием фильма. Вот когда мы всей нашей индустрией сделаем штук 30–50 таких фильмов, тогда ситуация изменится».

Собственно, выступая за создание Фонда кино, Сельянов имел в виду создание инструмента для развития индустрии, для него весь нынешний российский кинематограф – это своего рода опытная площадка, экспериментальная платформа для будущего индустрии, финансовые ограничения его раздражают: «Запуская крупномасштабный фильм, продюсер должен понимать, что с вероятностью 90 % тот лимит затрат, который был посчитан на берегу, увеличится примерно на треть. Если для продюсера это неприятная неожиданность, и у него нет этих денег, лучше и не начинать. Продюсер должен это сразу допускать. Конечно, нужно всячески с превышениями бороться, но в них никто не виноват, это так устроено, это органика большого проекта. Не все получается сразу как задумано. И не в том дело, что специалисты непременно „налажают“ – в таких случаях они как раз переделывают за свой счет. Но бывает, что нам приносят готовый материал, и мы видим, что сделано все, в общем, хорошо, но для нас этого недостаточно, надо еще дотянуть, и вот тогда переделывать приходится за наш счет, а это дорого, особенно когда все делается в первый раз. Хотя у нас стандартных фильмов и нет, да и фильмов мало произведено, так что все они более или менее нестандартные. Рассчитанный бюджет увеличился, и это как раз абсолютно предсказуемо».

К проекту подключился сильный игрок – Антон Златопольский. «Антон очень помог. Он не просто подключился, он влюбился в проект. Мы с ним несколько проектов сделали до того, но работу на „Салюте“ ни с чем не сравнить, он вкладывался по полной, многие решения найдены им».

В общем, пока снимали «Салют», менялось все – и бюджет, и сюжет, и сроки. Первоначально премьера предполагалась осенью 2016 года, но, как объясняет Сельянов: «Проект очень сложный, очень инновационный, в этом его прелесть, но из-за этого сроки несколько раз сдвигались. Потому что там, где мы заранее видели примерно три проблемы и предполагали, что в дальнейшем их число вырастет до десяти, их оказывалось – 200. В павильон вошли в сентябре 2015 года, а вышли из него в мае 2016, откладывалось начало съемок, снимать начали было в октябре, потом перерыв, снимали то, что не было связано с павильоном, со станцией. Основной съемочный период начался в конце декабря и уже без остановок шел до конца. Всего съемочных дней было примерно 90».

Наконец, фильм снят, смонтирован и его надо было продавать. Поначалу насчет этого у Сельянова не было опасений, в августе 2016 года он планировал такой расклад: «Задача продать готовый фильм не простая, но реальная. Без поддержки Фонда я бы не решился на этот проект. Потому что, конечно, чудо может случиться, сегодня фильм может собрать в прокате полтора миллиарда, но все-таки я предпочитаю оперировать консервативными прогнозами. Поскольку деньги Фонда нам не надо возвращать, наши собственные затраты составят 350 млн рублей. Для того чтобы их вернуть, надо собрать в кинотеатрах 750 млн, это возможно, хотя и не факт. Но поскольку есть еще телевидение и интернет, то можно предположить, что еще 50 млн рублей мы соберем там, и тогда задачу для кинопроката можно опустить на 100 млн, т. е. нужно собрать 650 млн. Мы надеемся, что какое-то время фильм будет жить и собирать еще деньги. Так что выглядит все это рискованным, но риск разумный. Если даже спустя три-четыре года в проекте будет дефицит около 150 млн, я не буду очень расстраиваться, я к этому готов».