Жизнь и приключения Николаса Никльби - [334]

— Приведите мою маленькую Кэт, — сказал брат Чарльз после короткого молчания. — Приведи ее, Нэд. Дайте мне посмотреть на Кэт, поцеловать ее — теперь я имею на это право. Я чуть было не поцеловал ее, когда она сюда пришла, я часто бывал очень близок к этому. А! Вы нашли письмо, моя птичка? Вы нашли Маделайн, которая вас ждала и надеялась увидеть? Вы убедились, что она не совсем забыла свою подругу, сиделку и милую собеседницу? Право же, вот это, пожалуй, лучше всего!

— Полно, полно, — сказал Нэд. — Фрэнк будет ревновать, и вы тут перережете друг другу горло перед обедом.

— Так пусть он ее уведет, Нэд, пусть он ее уведет. Маделайн в соседней комнате. Пусть все влюбленные уйдут отсюда и беседуют между собой, если им есть что сказать друг другу. Прогони их, Нэд, прогони их всех!

Брат Чарльз начал очищать комнату, проводив зарумянившуюся девушку до двери и отпустив ее с поцелуем. Фрэнк не замедлил последовать за нею, а Николас исчез первый. Остались только миссис Никльби и мисс Ла-Криви, обе в слезах, два брата и Тим Линкинуотер, который вошел, чтобы пожать всем руку. Его круглое лицо сияло улыбкой.

— Ну-с, Тим Линкинуотер, сэр, — сказал брат Чарльз, который всегда брал слово от имени двоих, — теперь молодые люди счастливы, сэр.

— Однако вы не так долго оставляли их в неизвестности, как предполагали раньше, — лукаво заметил Тим. — Да ведь мистер Никльби и мистер Фрэнк должны были уж и не знаю сколько времени пробыть у вас в кабинете, и уж не знаю, что вы должны были им сказать, прежде чем открыть всю правду.

— Ну, встречал ли ты когда-нибудь такого разбойника, Нэд? — воскликнул старый джентльмен. — Встречал ли ты такого разбойника, как Тим Линкинуотер? Он обвиняет меня в том, что я нетерпелив, а сам надоедал нам утром, днем и вечером и терзал нас, добиваясь разрешения пойти и рассказать им обо всем, что тут готовится, хотя наши планы не были еще и наполовину выполнены и мы еще ничего не устроили. Предатель!

— Совершенно верно, брат Чарльз, — отозвался Нэд. — Тим — предатель. Тиму нельзя доверять. Тим — безрассудный юноша. Ему недостает стойкости и солидности. Он перебесится и тогда, быть может со временем, будет почтенным членом общества.

Так как эта шутка была в ходу у стариков и Тима, то все трое от души посмеялись и, быть может, смеялись бы гораздо дольше, если бы братья, заметив, что миссис Никльби силится выразить свои чувства и буквально ошеломлена таким счастьем, не подхватили ее под руки и не вывели из комнаты под предлогом, будто хотят посоветоваться с ней по какому-то весьма важному вопросу.

Тим и мисс Ла-Криви встречались очень часто и всегда очень мило и оживленно беседовали, всегда были большими друзьями, а стало быть, вполне естественно, что Тим, видя, как она продолжает всхлипывать, сделал попытку ее успокоить. Так как мисс Ла-Криви сидела на широком старомодном диване у окна, на котором прекрасно могли усесться двое, то столь же естественно, что Тим сел рядом с ней. А если Тим был одет необычайно изящно и щеголевато, то раз это был великий праздник и знаменательный день, что могло быть более естественным?

Тим уселся рядом с мисс Ла-Криви и, положив ногу на ногу — ноги у него были очень красивой формы, и он как раз надел самые элегантные башмаки и черные шелковые чулки, — положив ногу на ногу так, чтобы они попали в поле ее зрения, сказал успокоительным тоном:

— Не плачьте!

— Не могу, — возразила мисс Ла-Криви.

— Нет, не плачьте, — сказал Тим. — Пожалуйста, не плачьте, прошу вас.

— Я так счастлива! — всхлипнула маленькая женщина.

— В таком случае, засмейтесь, — сказал Тим. — Ну, засмейтесь же.

Что такое проделывал Тим со своей рукой, установить немыслимо, но он ударил локтем в ту часть оконного стекла, которая находилась как раз за спиной мисс Ла-Криви, а между тем ясно, что его руке совершенно нечего было там делать.

— Засмейтесь, — сказал Тим, — а то я заплачу.

— Почему вы заплачете? — улыбаясь, сказала мисс Ла-Криви.

— Потому что я тоже счастлив, — сказал Тим. — Мы оба счастливы, и мне хочется делать то, что делаете вы.

Право же, не было на свете человека, который бы так ерзал на месте, как ерзал Тим: он снова ударил локтем в стекло — чуть ли не в то же самое место, — и мисс Ла-Криви сказала, что он, конечно, разобьет его.

— Я знал, что вам эта сценка понравится, — сказал Тим.

— Как они были добры и внимательны, вспомнив обо мне! — сказала мисс Ла-Криви. — Ничто не доставило бы мне большего удовольствия.

Но зачем было мисс Ла-Криви и Тиму Линкинуотеру говорить обо всем этом шепотом? Это была отнюдь не тайна. И зачем было Тиму Линкинуотеру так пристально смотреть на мисс Ла-Криви, и зачем было мисс Ла-Криви так пристально смотреть на пол?

— Таким, как мы, — сказал Тим, — которые прожили всю жизнь одиноко на свете, приятно видеть, когда молодые люди соединяются, чтобы провести вместе многие счастливые годы.

— Ах, это правда! — от всей души согласилась маленькая женщина.

— Хотя, — продолжал Тим, — это заставляет некоторых чувствовать себя совсем одинокими и отверженными. Не так ли?

Мисс Ла-Криви сказала, что этого она не знает. Но почему она сказала, что не знает? Она должна была знать, так это или не так.