Жизнь и мечты Ивана Моторихина - [6]

- Это не механизм, - говорила бабушка убежденно, - это швейная машина.

* * *

Для себя, внутренне, все, что предстояло ему здесь, в Ступине, он сразу определил как ч у ж о е.

Вот сидит он в чужой школе, в чужом классе, на чужой парте, рядом с чужими ребятами, а за столом - чужая учительница: тихий голос, волосы седоватые на пробор, платок на острых плечиках, платьице старое на локтях блестит... В с в о е й бы школе увидел учительницу в таком платьице обязательно пожалел бы. Он всегда остро жалел учителей, у которых непорядок с одеждой или бедность какая-нибудь. Его бы воля - всем учителям новую одежду купил. Но эта - ч у ж а я, так хоть дыры на локтях!

И вот начинается ч у ж о й классный час. И учительница говорит:

- Ребята, у нас новенький в классе, Ваня Моторихин, давайте-ка сегодня послушаем, что у них интересного в фалалеевской школе, как там пионерская работа поставлена.

- Валяй, Ваня!

Это, конечно, самый веселый человек в классе. Вон сидит, у окна, красноголовый - голова круглая, как футбольный мяч. И веснушки у него красные. А уши просвечивают насквозь. Так и кажется: еще немного вспыхнут розовым огнем! Этому много не надо - палец только покажи!

- Ну, Ваня, валяй!

- Федоров! Борис! Помолчи!

Вот именно, помолчи-ка, Боря, слова тебе не давали.

Чего этим, ч у ж и м, рассказывать? Видишь, как встрепенулись, когда Федоров голос поднял! Цирк будет!

Вообще-то, Иван говорить не хотел, стеснялся - чужие кругом, минное поле кругом, не знаешь, где взорвется, кроме разве что Федорова - тот еще слова не услыхал, а уже смехом давится.

- Рассказывай, Моторихин, не стесняйся, - говорит учительница.

- Да не знаю я, про что...

- Про что хочешь. Про свою школу.

- Ну, звезды в честь лучших отрядов зажигаем, - скучно начал Иван, и Федоров откликнулся:

- У нас тоже!

- Фе-до-ров! - отчеканила учительница.

...Все у Ивана перед глазами сейчас - и как знамя школьное выносят, и как рапорты сдают, а знамя хлопает на ветру, и он тоже подходит с рапортом: "Отряд на линейку построен! Председатель Иван Моторихин!" И с в о и, добрые лица смотрят на него: Тоня - вожатая, Андрей Григорьич, Саша Клопов - из райкома. Он фалалеевский родом, Саша Кнопов, даже сосед Ивану. А ветер такой сильный, что у всех волосы на сторону отлетели и бьются, как живые. У Тони - светлым пламенем, у Андрея Григорьича - кудри спутались и кипят, точно смола, а у Саши райкомовского - тоненькие, белые, чуть не отрываются!

Потом звезду зажигали... Как все это рассказать? Не расскажешь.

- Ваня, ты не молчи, рассказывай, - говорит чужая учительница.

- Давай, давай, Моторкин, а то скучно, - вторит ей Федоров.

- А мы сами зал построили, - со злостью сказал вдруг Иван. Спортивный.

- Ай, врешь! - откликнулся Федоров.

- Не вру, - сказал Иван и тут же осекся: "Вот она, мина".

- Ай, врешь, - повторил Федоров, и девчонка, сидевшая позади него, прыснула в кулак.

- Федоров! - укоризненно сказала учительница.

- У нас факельное шествие в День Победы, эстафета по селу бежит, сказал Иван сердито и громко, чтоб Федоров не успел встрять, но уже знал: Федоров свое возьмет.

- Ай, врешь.

- Не вру, - угрюмо сказал Иван и поглядел на Федорова в упор. - Чего мне врать-то?

- Ай, врешь.

- Федоров, да перестань же! - взмолилась учительница. - Рассказывай, Ваня, все очень интересно.

Замолчать бы Ивану и сесть, да что-то нашло на него: ступил на минное поле и - напролом! - была не была.

- А у нас бал-маскарад под Новый год, тридцать первого декабря, все костюмы шьют...

- И ты? - Это Федоров. Вроде бы даже удивленно, с завистью.

- И я, - ответил Иван.

- А какой у тебя костюм?

- У меня? Космонавта, - сказал Иван, и сердце его вздрогнуло, когда он произнес это слово. Что-то прекрасное, оранжево-белое, марлевое вспыхнуло в памяти, а над оранжевым - красное, круглое - мотоциклетный шлем, Васьки Белова шлем, отцовского ученика.

- А врешь? - Новая, удивленная интонация сбила Ивана с толку.

- Правда! Сам шил, красил сам!

- Ай, врешь! - разочарованно. И взрыв смеха.

Так. Опять мина взорвалась. Иван огляделся. На него отовсюду смотрели глаза, полные веселого ожидания.

- Федоров! Еще одна реплика - и выйдешь вон!

Ну, что ж ты, Моторихин? Совсем бдительность потерял. Кругом мины рвутся, а ты... Замолчать надо. Немедленно. И сесть.

- А у нас классного руководителя нет! Сами...

Тут уж все, не дожидаясь федоровского "ай, врешь", прыснули и выразительно поглядели в сторону своей учительницы - что скажет? Поддел новенький, здорово поддел!

А Ивану и невдомек, что он кого-то поддел. Он правду сказал.

- Правду говорю! Валентина Сергеевна заболела, в город увезли, Андрей Григорьич приходит и говорит: свободных учителей нет, как хотите. Сами управитесь? А я, говорит, вам помогу.

- Как ты сказал, Ваня? - переспросила учительница и сощурилась на него через очки. - Класс без руководителя?

- А что такого? - удивился он в свою очередь.

- Ну знаешь... - Она с сомнением покачала головой.

- Да не верьте вы, врет он все! - крикнул Федоров.

Кругом рвались мины.

* * *

На школьном дворе Ивана окружили. Пять человек. Впереди Федоров. Улыбается. Зубы большие, красивые. Только на одном, на переднем выбоинка. Круглая.