Жизнь и книги Льва Канторовича - [9]

диции 1930 года. Хочу ехать с вами на «Сибирякове», тов исполнять любую работу». Шмидт, однако, решительно. И лишь позже, после вмешательства экспедиции профессора В. Ю. Визе и новсвоих способностей карикатуриста, зачислен... библиотекарем.

месяца продолжался поход, за кото­страна. Лев Канторович официально чис­приходилось быть и матросом, его членом судового бюро комсомола.

экспедиции была целая группа, которую в «травоядными». Вместе с художниками и Решетниковым в нее входили киноработ­кинорежиссером В. Шнейдеровым (много — программы кинопутешествий по телеви­С. Семенов, корреспондент «Известий» В книге С. Семенова есть некоторые штри­что вносили «травоядные» в жизнь «После ужина вечернее веселье в нижней кают-компании достигло апогея. Художник Канторович рисовал карикатуру, изображавшую проект... Северного полюса на... слонах». Большая группа научных работников, давясь от хохота, быстрыми, четкими штрихами, ложившимися на под рукою Канторовича».[6] Научный руководитель диции запечатлел другой момент: «Пока шел в прибрежной полосе, мы все время встречали мухи самых причудливых форм. Освещенные льдины какой-то художника-фантаста. Л. Канторович целый день не дал своего поста на палубе и усердно работал Но работать приходилось, разумеется, не только Когда были обломаны лопасти винта, Шмидт что, для того чтобы поднять корму и произвести замену лопастей, нужно перебросить на нос (а потом обратно) 400 тонн груза. За исключением В. Визе в аврале при­няли участие все члены экспедиции, разбитые на бригады. «Каждая бригада работала по шесть часов, и перегрузка шла без перерыва день и ночь. Работали истово, до полного изнеможения. У многих ноги сгиба­лись под непривычной тяжестью, руки дрожали, сердце начинало бешено колотиться, забирала одышка... Уже к концу вторых суток аврала все 400 тонн были перегружены на нос... сибиряковцы намного превысили трудовые нормы грузчиков-специалистов..

Этот и другие эпизоды Канторович отразил в рисунках, о них не забыли и его товарищи. В 1956 году на вечер памяти Канторовича пришли ученые и пограничники, спортсмены и полярники, художники и писатели, деятели театра все, кто близко знал Льва Владимировича, работал вместе с ним.

Были здесь и участники лярных экспедиций.

Канторович запомнился им всего своей неуемностью, разносторонностью интересов. Из выступлений профессора-хирурга А. С. Чечулина и  наук Я. Я. Гаккеля вставал облик жизнерадостного молодого человека. Художник Ф. Ф. Решетников вспоминал о совместной работе на о друге, которому до всего было дело. В повести легендарного радиста Э. Кренкелпапанинской льдины работал на «Сибирговорится о том, как художники Канторович и Рбудучи в Токио, куда «Сибиряков» пришел дляподготовили свои зарисовки к выставке г«Асахи». Это краткое упоминание весьма примеречь первой советской русской выставке за которую организовали наши молодые хуРазумеется, их собственные рисунки отразили закончившийся героический переход. Через эти и другие рисунки можно было увибольших альбомах Л. Канторовича  — «По„Сибирякова“» (1933) и «Четыре тысячи миль на "(1934). Результатом первых экспедиций были книжки очерковой прозы «Пять японских (1933) «Холодное море» (1934).

«Поход „Сибирякова“» был первым отчетом художника и путешественника.

 В предисловии начальника экспедиции О. Ю. Шмидта говорилось, что Л. Канторович — художник, «работавший в первых рядах в самые трудные минуты экспедиции...» «Я надеюсь, — писал Шмидт,что эти рисунки талантливого художника еще более рас­ширят круг друзей Арктики».

Альбом из 16 рисунков (среди них многие в цвете) был сдан в печать через несколько недель после возвра­щения участников перехода в Ленинград. В кратком предисловии автор уведомлял, что он представляет работы, сделанные в Арктике, что он ничего в них не менял, «дабы сохранить полную документальность». Подписей под рисунками не было, лишь в самом начале на одной странице указывалось: «№ 1. Профессор О. Ю. Шмидт — начальник экспедиции на «А. Сибирякове». № 2. Капитан