Жизнь и деятельность Архиепископа Андрея (Князя Ухтомского) - [7]
В работах еп. Андрея можно проследить четкий план возрождения приходской жизни*. В сфере общегосударственного устройства приход рисовался как самостоятельная юридическая единица, пользующаяся широкой автономией во всем, что касается ее внутренней жизни. Воссоздание православного прихода, по мнению владыки, даст объективные шансы грядущему русскому возрождению: «1) усиление влияния Церкви (не духовенства) на всю народную жизнь; 2) полное внутреннее обновление духовенства, усиление нравственного авторитета духовенства; 3) народ, объединенный в приходские организации и получивший нравственные силы от Церкви, скоро определит все вредные на его жизнь влияния и вытолкнет их из своей жизни... 5) у народа будут собственные средства,
* Позже под его руководством будут разработаны уставы обновленного прихода и деятельности духовенства: см. 363 и 364.
19
которыми он будет располагать и для дел благотворения и просвещения во всех его видах» (60, 635). Епископ идет еще дальше и рисует картину человеческого общежития как союз православных и иноверческих приходов, объединенных вокруг своих храмов.
Таким образом, анализируя церковно-общественную концепцию еп. Андрея, можно констатировать, что она является разработкой практического применения идеологических построений русского славянофильства (в первую очередь А.С. Хомякова и Аксаковых), но с более ярко выраженной теократической тенденцией.
2.
В эпоху Московской Руси проблема взаимоотношений Церкви и государства решалась как идея «усвоения государственной властью священной миссии... Церковь сама шла навстречу государству, чтобы внести в него благодатную силу освящения» (228, 46). Так например, в конце XIV века, когда князь Димитрий Донской вступил в конфликт с Церковью в вопросе о митрополичьей кафедре, православное сознание Руси определило его поведение как поход «противу судбам Божиим",: самоволию князя противостояло соборное мнение клира, как выразителя общественных чаяний (368, 191). С другой стороны, патриарх Никон. пытавшийся в середине XVII века усилить усилить, вопреки традиции, теократические тенденции русского православия по типу римского католицизма, вызвал ответную реакцию светских властей, что в итоге привело к значительному подчинению церковной организации задачам государственного строительства. Однако прежние идеалы были сохранены старообрядцами, а затем, через славянофилов, вновь овладели русской религиозной мыслью на рубеже ХГХ-ХХ веков.
Еп. Андрей в своих работах анализировал последствия реформаторской деятельности царя Петра и весь обер-прокурорский период управления русской православной Церковью. что позволяет нам судить о разочаровании
20
владыки в творческих способностях российских государственных органов в деле обновления церковной жизни. Но русская православная Церковь существует в рамках Российского государственного образования, и епископ стремится определить свое отношение к самодержавию . По его высказываниям можно заключить, что владыка лелеял мечту о той политической ситуации, когда глава государства в управлении страной опирается на ответственные круги общества. Проявлением гражданского мужества можно определить многочисленные резкие выступления епископа против маразмирующего окружения царя, под влиянием которого страна катилась к гибели. К своему глубокому сожалению епископ отмечал, что общественные элементы России пренебрегают церковными вопросами, в то время как на монополию руководства православием претендуют черносотенные круги, «своими речами только унижая Церковь в стремлении поставить ее в самую полную зависимость от власти государственной» (52, 414-415).
Большие надежды возлагал епископ на земство, а затем, когда Россия вступила в полосу испытаний, вызванных мировой войной, он видел союзника в Государственной Думе, которая обрела голос накануне катастрофы*. Епископ прямо призывает царя опереться на ответственные силы страны, в противном случае предрекает гибель, аналогичную судьбе библейского Ровоам, спутавшего самодержавие с самовластием (56, 335). Попытки правой и левой печати обвинить епископа в заигрывании с верховной властью не выдерживают критики ни с точки зрения простой порядочности**, ни со стороны систематического анализа взглядов епископа. В частности, следует вспомнить, что в
* См. 225.
** Например, «Московские ведомости» ссылаются на книгу б. иеромонаха Илиодора «Святой черт» и обвиняют владыку в сотрудничестве с Распутиным. Однако, в этой, составленной в основном из вымыслов книге, нет ни слова о еп. Андрее. А вот свидетельство французского посла Палеолога: «два духовных сановника, никогда не соглашавшихся мириться с Распутиным, из числа наиболее уважаемых представителей русского епископата: Преосвященный Владимир, архиеп. Пензенский, и преосвященный Андрей, еп. Уфимский» (327, 334).
21
«Слове в день свящ. Коронования» 14 мая 1916 года епископ протестует против постановки во главе известной уваровско-славянофильской формулы «самодержавия» и прямо указывает на притчу Соломона: «Удали неправедного от царя, и престол его утвердится правдою (25,5)» (56, 336). Подобные высказывания в тот период приравнивались к государственной измене, и бывший директор Департамента полиции вспоминал, что царское окружение готовило расправу с епископом Андреем, но опасалось реакции общественного мнения (326 в, 289).
Монография посвящена истории высших учебных заведений Русской Православной Церкви – Санкт-Петербургской, Московской, Киевской и Казанской духовных академий – в один из важных и сложных периодов их развития, во второй половине XIX в. В работе исследованы организационное устройство духовных академий, их отношения с высшей и епархиальной церковной властью; состав, положение и деятельность профессорско-преподавательских и студенческих корпораций; основные направления деятельности духовных академий. Особое внимание уделено анализу учебной и научной деятельности академий, проблем, возникающих в этой деятельности, и попыток их решения.
Предлагаемое издание посвящено богатой и драматичной истории Православных Церквей Юго-Востока Европы в годы Второй мировой войны. Этот период стал не только очень важным, но и наименее исследованным в истории, когда с одной стороны возникали новые неканоничные Православные Церкви (Хорватская, Венгерская), а с другой – некоторые традиционные (Сербская, Элладская) подвергались жестоким преследованиям. При этом ряд Поместных Церквей оказывали не только духовное, но и политическое влияние, существенным образом воздействуя на ситуацию в своих странах (Болгария, Греция и др.)
Книга известного церковного историка Михаила Витальевича Шкаровского посвящена истории Константино польской Православной Церкви в XX веке, главным образом в 1910-е — 1950-е гг. Эти годы стали не только очень важным, но и наименее исследованным периодом в истории Вселенского Патриархата, когда, с одной стороны, само его существование оказалось под угрозой, а с другой — он начал распространять свою юрисдикцию на разные страны, где проживала православная диаспора, порой вступая в острые конфликты с другими Поместными Православными Церквами.
В монографии кандидата богословия священника Владислава Сергеевича Малышева рассматривается церковно-общественная публицистика, касающаяся состояния духовного сословия в период «Великих реформ». В монографии представлены высказывавшиеся в то время различные мнения по ряду важных для духовенства вопросов: быт и нравственность приходского духовенства, состояние монастырей и монашества, начальное и среднее духовное образование, а также проведен анализ церковно-публицистической полемики как исторического источника.
Если вы налаживаете деловые и культурные связи со странами Востока, вам не обойтись без знания истоков культуры мусульман, их ценностных ориентиров, менталитета и правил поведения в самых разных ситуациях. Об этом и многом другом, основываясь на многолетнем дипломатическом опыте, в своей книге вам расскажет Чрезвычайный и Полномочный Посланник, почетный работник Министерства иностранных дел РФ, кандидат исторических наук, доцент кафедры дипломатии МГИМО МИД России Евгений Максимович Богучарский.
Постсекулярность — это не только новая социальная реальность, характеризующаяся возвращением религии в самых причудливых и порой невероятных формах, это еще и кризис общепринятых моделей репрезентации религиозных / секулярных явлений. Постсекулярный поворот — это поворот к осмыслению этих новых форм, это движение в сторону нового языка, новой оптики, способной ухватить возникающую на наших глазах картину, являющуюся как постсекулярной, так и пострелигиозной, если смотреть на нее с точки зрения привычных представлений о религии и секулярном.