Жизнь Фридриха Ницше - [144]

Оказавшись на вилле Зильберблик в наши дни, можно заметить, что разросшиеся деревья скрывают великолепный вид, давший вилле свое название. Но если выйти в поле, начинающееся за садом, то можно насладиться пейзажем, который когда-то открывался с балкона Ницше. Окинув взглядом очаровательный гетевский ландшафт эпохи Просвещения, во всем совершенстве классицизма, можно испытать изумление перед человеческой способностью использовать самые простые материалы – землю, камень, воду и растения, – чтобы создать символический образ безупречной природы согласно своим возвышенным идеалам. Перед глазами на десять восхитительных миль простирается невероятный пейзаж, пока наконец прелестные ручейки и лужайки в белых горошинках овец не исчезают в чернильном прибое Эттерсбергского леса. Там, за деревьями на горизонте, вздымается новый ориентир: высокая, почерневшая от дыма печь концлагеря Бухенвальд.

Так же как ужасная печь омрачает пейзаж, призванный символизировать наивысшие культурные ценности, так и пророческие слова Ницше оказались скрыты за постигшим их бесчеловечным толкованием.

«Я знаю свой жребий, – писал он в “Ecce Homo”. – Когда-нибудь с моим именем будет связываться воспоминание о чем-то чудовищном – о кризисе, какого никогда не было на земле, о самой глубокой коллизии совести, о решении, предпринятом против всего, во что до сих пор верили, чего требовали, что считали священным. Я не человек, я динамит» [50].

Знание истории заставляет сердце замереть от этого пророчества. Но только в нашем воображении, омраченном длинной тенью прошлого, это звучит криком человека, желающего выпустить в мир зло. Скорее это триумфальный призыв первопроходца, пробившего туннель сквозь тяжкое равнодушие своего века к смерти бога и открывшего путь отважным аргонавтам духа к достижению новых миров.

Благодарности

За те четыре года, что писалась эта книга, мне помогали многие. Я благодарна тем, с кем встречалась, и тем, с кем не встретилась. Я благодарю специалистов по Ницше – живых и мертвых – за то, что они прояснили и перевели тексты, в некоторых случаях сумев продраться через чью-то творческую редактуру и вернуться к оригиналу Ницше, отделить в его наследии истинное от ложного.

Спасибо моим издателям в Великобритании и США – Митци Ангель и Тиму Дуггану; Найджелу Уорбертону, который проявил невероятное великодушие и умело философствовал молотом.

В Швейцарии и Германии мне помогали Эрдманн фон Виламовиц-Меллендорф из Библиотеки герцогини Анны-Амалии в Веймаре, Таня Фелинг из Klassik-stiftung.de, профессор Петер Андре Блок и доктор Петер Филльвок из Ницше-хауса, Зильс-Мария, а также Катя Фляйшер из музея Рихарда Вагнера в Трибшене.

В Великобритании я хотела бы поблагодарить Фелисити Брайан, Мишель Топхэм и всю команду Felicity Bryan Associates. В издательстве Faber мне хотелось бы отдельно упомянуть Лору Хассан, Джона Гриндрода и Софи Портас. Спасибо Элинор Рис за издательскую подготовку рукописи и Рэйчел Торн за получение всех разрешений. Спасибо Луизе Даффетт (родственнице Гарри Кесслера) и классическому факультету школы Годольфин в Лондоне. Спасибо Роджеру Ломаксу за консультацию по вопросам курсов валют XIX века и Лоре Сандерсон за замечательный рассказ об афоризмах. Я благодарна команде агентства Andrew Nurnberg и, как обычно, всеведущему персоналу Лондонской библиотеки.

В США, помимо Тима Дуггана, я хочу поблагодарить Джорджа Лукаса, Уильяма Вольфслау и Хиллари Макклеллен за проверку информации. Отдельная благодарность Гиллиан Мэлпасс, Кристоферу Синклеру-Стивенсону и покойному Тому Розенталю – все они ободряли и поддерживали меня с самого начала; Энтони Бивору, Артемис Купер, Люси Хьюз-Хэллетт и Саре Бейквелл – за полезные разговоры; моей семье – за такт, критику, исследования и терпеливое отношение к призраку, болтавшемуся у них по дому.

Афоризмы

Люди узнают себя в афоризмах Ницше вот уже более сотни лет. Ниже я привожу те, которые, с моей точки зрения, особенно значимы для современного читателя. Часто они противоречат друг другу, напоминая нам о любви Ницше к провокациям и о том, что он называл себя философом «может быть». Их лаконичность в сочетании со способностью обозначать все, что пожелает увидеть в них читатель (примерно как поэзия Боба Дилана), привела к тому, что многие из них укоренились в массовой культуре. Поскольку его идеи вошли в культурный оборот во множестве переводов, для каждого изречения указывается источник, но выбор текста проведен эклектически – из наиболее популярных вариантов перевода.

Бездна

Человек – это канат, натянутый между животным и сверхчеловеком, – канат над пропастью.

Так говорил Заратустра. Предисловие Заратустры, 4

Кто сражается с чудовищами, тому следует остерегаться, чтобы самому при этом не стать чудовищем. И если ты долго смотришь в бездну, то бездна тоже смотрит в тебя.

По ту сторону добра и зла. Афоризмы и интермедии, 146

Бог

Бог мертв: но такова природа людей, что еще тысячелетиями, возможно, будут существовать пещеры, в которых показывают его тень. – И мы – мы должны победить еще и его тень!

Веселая наука. Книга III, 108́