Жизнь - это судьба - [48]

В темноте чей-то голос настойчиво спрашивал, все ли у меня в порядке. Я что-то пробормотала, и тот же голос заверил, что мне не нужно беспокоиться о капрале: он приходит в себя. Откуда-то издалека до меня донеслись его стоны. Потом все исчезло из моего сознания, осталась только боль, сделавшаяся такой невыносимой, что я заплакала. Слезы душили меня; я лежала, не двигаясь, рядом с титаном, и остатки горячей воды медленно лились мне на ноги.

Драка, по-видимому, закончилась так же быстро и внезапно, как и началась, потому что в шатре стало заметно тише. Резкий голос — похожий на голос Генри — выкрикивал приказания, встреченные недовольным гулом толпы. Кто-то с шотландским акцентом произнес над самым моим ухом:

— Я уношу ноги!

Вслед за этим послышался топот ног, обутых в грубые армейские ботинки, спешивших по деревянному настилу восвояси. В темноте было трудно разобраться в происходящем, но я почувствовала, что шатер опустел, в нем остались лишь военные полицейские да добровольные помощники, безуспешно пытавшиеся уберечь прилавок от постигшей его катастрофы. Я слышала мужскую брань на дальнем конце большой палатки, кто-то, видимо, сильно пострадал и теперь громко призывал на помощь, перемежая крики всхлипываниями, которые почему-то долго оставались без ответа. Доведенная до крайности этими рыданиями, я с трудом поднялась на ноги и увидела мужчину с фонарем.

— Вики, ради Бога... вы ранены? Почему вы не ушли, когда все началось?

Это был Генри, вконец рассерженный. Я лишь молча покачала головой и двинулась по направлению к складской палатке, через которую убежали мои девушки.

Генри догнал меня у самого выхода.

— Подождите, Вики! — проговорил он тоном, не допускающим возражений, и я, остановившись, моргала, когда он при свете фонаря вглядывался в мое лицо. — С вами все в порядке? — спросил он уже мягче. По счастью, он ограничился осмотром лишь моей физиономии, а когда я сравнительно бодро кивнула, отвел фонарь в сторону. — Не расстраивайтесь, Вики, в случившемся вашей вины нет. Послушайте, здесь где-то поблизости Дженис, я попрошу ее проводить вас до палатки. А то вон там лежит парень с разбитой головой, нужно позаботиться о нем. — Он замолчал, и, несмотря на темноту, я чувствовала его пытливый взгляд. — Вы действительно не ушиблись?

— Немного кипятку вылилось мне на руку — и только, — ответила я, стараясь говорить нормальным тоном. — У меня все в полном порядке.

Я действительно чувствовала себя в тот момент вполне сносно. Рука перестала болеть, и, следовательно, я не обманывала его.

— Генри, что теперь будет? Большие неприятности, верно?

— Да, — подтвердил он мрачно, — непременно. Но мы постараемся замять дело. Я поговорю с полицейскими, может, и удастся избежать серьезных неприятностей. А что все-таки произошло?

Я рассказала ему все, и он плотно сомкнул губы.

— Ну, что ж, этого следовало ожидать. Попытаюсь договориться с полицейскими. И куда только запропастился этот несносный ребенок? Я велел ей ждать здесь. Эй, Дженис, где ты?

К палатке подъехала санитарная машина; выглянув наружу, Генри сказал:

— Должен покинуть вас, Вики. Не хочу, чтоб они тормошили парня, пока я не осмотрел его еще раз. Не исключено, что у него тяжелые повреждения. Ах, подоспел патруль от ворот! Черт бы взял... Нельзя, чтобы они потолковали с полицейскими раньше меня. Сумеете добраться одна? Давайте, давайте...

Тут я увидела бежавшую к нам Мин Тхин и указала на нее. Коротко улыбнувшись, Генри оставил нас вдвоем. На тревожный вопрос девушки я успокаивающе покачала головой, решив не распространяться о своих болячках. Совершенно неожиданно она уцепилась за мою поврежденную руку, и я почувствовала такую невыносимую боль, что невольно громко вскрикнула.

— Отпусти, — простонала я, не узнавая собственного голоса, — не держи за руку, Мин. Мне... больно...

— Ты ранена, — прошептала Мин Тхин с укоризной. — Вики, у тебя весь рукав мокрый. Это... это... — Она уставилась на меня расширенными от страха глазами. — Это кровь?

— Конечно, нет, — ответила я с раздражением. — Это горячая вода. Титан опрокинулся, когда повалили прилавок. Я в полном порядке. Перестань волноваться.

— Но в самоваре же был кипяток, — настаивала Мин Тхин со свойственным ей упорством, которое и прежде порой выводило меня из себя. — Позволь капитану О'Малли взглянуть на твою руку. Вдруг ты ее сильно обварила, он — доктор и перевяжет тебя.

И не успела я ей помешать, как она уже окликнула Генри, тот остановился на полдороге.

— Послушай, — принялась убеждать я, — у Генри О'Малли достаточно неотложных дел: здесь тяжелораненый, его необходимо осмотреть, прежде чем погрузят в санитарную машину. Потом еще нужно потолковать с полицейскими. Если они выдвинут официальные обвинения, нас ждут серьезные неприятности. Ради Бога, Мин, не задерживай его. Рука в полном порядке.

Мин Тхин заколебалась, в черных выразительных глазах отразилось сомнение, ведь я ее начальник, и она привыкла беспрекословно выполнять мои распоряжения. Генри жестом попросил нас подождать, а сам прошел в шатер, вслед за ним — санитары с носилками.

— Ну что ж, — проговорила Мин Тхин, вздохнув, — если ты так считаешь... У меня в палатке есть санитарная сумка. Если ты не против, сама перевяжу тебе руку, если, конечно, ожог не слишком сильный. Пошли, Вики, оставаться здесь дольше не имеет смысла. Сегодня уже ничего нельзя сделать. Утром мы все уберем. Может, все не так и ужасно.