В замке заворочался ключ. Маша быстро одернула край юбки и на цыпочках пробежала в кухню. Там повязала передник с тонкой кружевной оторочкой и, стараясь унять гулкие толчки сердца, вышла к мужу. Павел, стряхивая с одежды подтаявшие снежинки, бросил взгляд на жену и оторопел:
— Машка… Н-ну как работа н-на новом месте?
— Паш, я там уже несколько месяцев работаю, — улыбаясь, ответила Маша, покручиваясь перед ним. — Ты что, забыл?!
— Н-ну да, ага…
— Снимай одежду-то!
Павел снял пальто, не отрывая глаз от Машиной талии, перепоясанной передничком, и сделал шаг к жене.
— Сначала ужинать! — увернулась Маша. — И шапку сними.
Она подошла к зеркалу и взяла с подзеркального столика белую ленту. Покрутив ее так и сяк, повязала вокруг головы, завязав концы пышным бантом. Полюбовавшись, сморщила носик и перевязала бант так, чтобы один его конец свисал спереди немного ниже плеча. Павел топтался у дверей в одном расшнурованном ботинке. Он пытался справиться со вторым и одновременно смотрел на Машу. С ботинком получалось хуже. Маша поняла, что разуться Павлу, пока она в прихожей, не удастся, и скрылась в кухне. Там она вынула из сотейника розовый кусок тушенного в майонезе кижуча с приправой из мелких стручков зеленого перца, вымоченных в горячем рассоле, в качестве гарнира выложила в широкую тарелку пшенную кашу, приправленную маслом, украсив все зелеными маслинами с косточками. На краю тарелки притягивал взгляд асимметричный цветок из моркови с зелеными кружочками авокадо вместо листьев. Пока она создавала этот шедевр, Павел успел справиться с раздеванием и уже садился к столу.
— Бог ты мой! — восхитился он зрелищем на тарелке и, схватив нож и вилку, принялся споро орудовать ими. — Маша! Прелесть какая! Где ты этому выучилась?
— Кушай, кушай. Это еще не все. — На столе появилась чашка дымящегося крепкого чая на блюдечке с голубой каемочкой, умилившая Павла до невозможности.
— Маша! Да здравствуют Ильф и Петров! — Супруги расхохотались. — И все-таки откуда такой эксклюзив? — уставился Павел на жену.
— А вот откуда! — Маша выложила перед Павлом ксерокопию, сделанную им полгода назад в библиотеке. — Это раз. А во-вторых, сегодня годовщина нашей совместной жизни!
— Ну да?! — воззрился на нее Павел и, прищурив хитрые глаза, метнулся в прихожую.
Оттуда он вернулся с роскошным букетом белых роз в красной блестящей обертке.
— Машка, поздравляю тебя, спасибо за все, ты самая лучшая… — И он крепко поцеловал жену в губы.
— В нашей ответной речи… — бодро начала Маша, отстраняясь от Павла, насколько могли позволить его руки, — мы уполномочены заявить, что девяносто пять рублей, потраченные в библиотеке на семейное дело, были частично оправданы!
— У меня для тебя еще есть подарочек, — сказал Павел и вынул из пакета розовую коробку, перевязанную тонкой тесьмой с затейливым бантом. На крышке коробки была изображена девушка с закрытыми глазами.
— Ну-ка, ну-ка?! — Маша быстро и аккуратно сняла тесьму и открыла крышку. Выхватила то, что лежало в коробке, и стала разворачивать мягкую обертку. — Ой! Паша! — Из обертки на тарелку шлепнулся продолговатый предмет — искусная имитация полового члена. Сработал включатель, и веселый приборчик, мелко вибрируя, стал зарываться в недоеденную Машей пшенку. — Ой! — отскочила она от стола, инстинктивно привставая на носочки и прижимая к груди руки. — Ой, Пашка, — прижалась она к Павлу, кося блестящими глазами на возню в гарнире.
Павел обнял подругу, прижал к себе, грудь его сотрясалась от смеха.
— Вот пусть… пока тут… порезвится… — отрываясь от Павла, сказала Маша, осторожно отодвигая тарелку на край стола. — А мы чайку попьем! — наконец засмеялась и она и принялась разливать чай.
Прихлебывая чай, Маша переводила взгляд с мужа на резвунчика в тарелке, который продолжал вибрировать, проникая сквозь горку каши и уже показываясь с другой стороны.
— Павлик… — не выдержала Маша, — а сколько этот… эта штука стоит? Дорогая, наверное?
— Две четыреста.
— Ха-ха-ха, — закатилась Маша, закидывая голову назад. — Наша уборщица только по… по… половинку может себе по… позво-о-олить…
— Ну… многие и на большее зарабатывают, — попытался серьезно продолжить разговор Павел, но Маша закатилась еще сильнее:
— Ой, ой… н-ннне могу, Па-аш… пред… предста-а-авь…
Тут Павел представил себе того, кто зарабатывает «на большее»: получилась женщина с пучком фаллоимитаторов в руке и с торжествующей улыбкой победительницы. Павла тоже разобрал смех.
— Маш, а ты представь себе, на все деньги-и-и…
Маша представила себе Павла с охапкой продолговатых предметов телесного цвета, различных размеров и форм, прижимающего их к груди, как вязанку дров, и, давясь смехом, живописала это зрелище мужу. Оба зашлись еще больше. Отсмеявшись, Маша осторожно, двумя пальчиками, вытащила приборчик из тарелки и, повертев его в руках, слизнула остатки каши, кося глазом на Павла. Потом лизнула еще раз, самый кончик игрушки. Павел жарко сверкнул глазами:
— Где ты этому научилась?!
— По телевизору показывали! В развивающей передаче для замужних женщин. — Маша показала Павлу язык, убрала штуковину в коробку и понесла в спальню.
