Жизнь чудовищ - [11]

Побережья всегда манили Маршала. Было что-то чарующее в границе воды и суши, задевавшее неведомые струны его души. Находясь на берегу, он каждый раз ощущал, будто стоит на краю нового удивительного мира, полного чудес и загадок.

Пляж резко заканчивался, упираясь в стену черного камня, покрытого блестящей пленкой водорослей. Кое-где на скальных выступах пестрела охра, росли клочья мха. Обернувшись, он разглядел рядом с трейлером крошечное желтое пятнышко своей машины. Маршал хотел было уже вернуться, но в этот самый момент его внимание привлек странный узор на камнях метрах в пяти от берега. Ожидая увидеть очередное творение моря и ветра, он подошел поближе и с удивлением обнаружил, что рисунки, без сомнения, сделаны человеком. Волны не рисуют на камнях рыб, открывая тайны океана.

Картинок было не меньше десятка. Крупные и удивительно точные изображения рыб, вырезанные на камне и обведенные по краям охрой. Маршал сначала решил, что это дело рук аборигенов, но, подумав, отказался от этой мысли. На Тасмании уже лет двести, как нет коренных жителей, – за это время волны давно бы стерли картинки, не оставив и следа. Наверняка, работа какого-нибудь местного чудака-художника…

Маршал сделал несколько снимков, чувствуя нарастающее напряжение и смятение. Ему вдруг стало не по себе. В рисунках было что-то неестественное, неукладывающееся в голове. Должно быть, подобное чувство испытывали папуасы Новой Гвинеи, когда Маршал показывал им их фотографии – аборигены никак не могли понять, как можно находиться в двух местах одновременно.

Ему вдруг захотелось увидеть рисунки как можно ближе, прикоснуться к ним. Набежавшая волна скрыла камни, а когда вода отхлынула, Маршал был готов поклясться, что рыбы изменили свое положение.

Сняв ботинки, он закатал брюки до колен и, опираясь рукой о стену мокрого камня, шагнул в море. Накативший вал хлестнул Маршала, едва не сбив с ног. Медленно, то и дело останавливаясь, ощупывая ногой дно, Маршал побрел к камням. Там оказалось немного глубже, чем это представлялось с берега, и, когда он добрался до рисунков, вода доставала Маршалу до груди. Море было настолько темным, что он практически не видел дна и боялся провалиться или напороться на острый камень или раковину. Камеру приходилось держать высоко над головой, чтобы, не дай бог, ее не накрыло волной. Водонепроницаемый чехол остался в машине. Маршал выругал себя за то, что не догадался захватить чехол, но возвращаться и не подумал.

Волны толкали его к скалам, он едва держался на ногах. Страшно было подумать, каких усилий стоило художнику, изображавшему рыб, находиться здесь. Вблизи рыбы были еще более поразительными. Солнечник, морской конек, тунец и глубоководный удильщик были вырезаны с точностью до последней чешуйки. Маршал провел рукой по одному из рисунков, почти ожидая, что вместо скалы под ладонью окажется скользкая рыбья плоть. Но камень остался камнем. К пальцам прилипло немного охры.

Маршал никак не мог уследить за рисунками. Ему казалось, что рыбы все время двигаются: то – чуть шевельнется плавник, то – на мгновение откроется рот. Но стоило ему начать присматриваться – рисунки замирали. Рискуя испортить камеру, он все же сделал несколько фотографий и только после этого направился к берегу.

Оставшийся день он провел в трейлере. К счастью, там обнаружилась маленькая железная печка. Задувавший в щели ветер сводил на нет попытки обогреть помещение, но одежду Маршал все-таки высушил. Заодно он обшарил все углы, в надежде найти хоть что-нибудь связанное со странными рисунками, но его единственной добычей стал ежегодник двухлетней давности, разбухший от влаги. Шесть страниц, посвященных рыбалке, были вырваны.

Ночью ему не спалось. В толстом спальнике было душно и жарко, но без него Маршал тут же замерзал. Он ворочался на неудобном сиденье, попеременно считая то овец, то кенгуру, но раз за разом возвращался к рыбам.

В конце концов Маршал не выдержал. Натянув свитер, он отправился на пляж. Ночь была на удивление ясной. Луна, похожая на измятый грязными пальцами ломоть творожного сыра, плыла над заливом. Море блестело, переливаясь в призрачном свете. Серебристая лунная дорожка тянулась к горизонту. Возможно, именно по ней и забрались на небо все эти Киты, Крабы и Летучие рыбы. Маршал усмехнулся нелепости мысли и подошел к обрыву.

Странную белую массу, извивавшуюся у скал, он заметил сразу же. Маршал уставился на нее, не понимая, игра это лунного света или его воображения. Десятиметровое торпедообразное тело почти не двигалось, а щупальца беспрестанно спутывались и переплетались, как клубок угрей на сковородке. Гигантский кальмар.

Маршал бросился к машине за камерой, боясь, что, когда он вернется, спрут исчезнет. Но ему повезло – кальмар все так же копошился, упираясь в скалу. Толстое щупальце поднялось над водой и медленно проползло по камням. Уж не хочет ли спрут забраться наверх и прыгнуть со скалы?

Образ гигантского кальмара, ныряющего, словно заправский ловец жемчуга, показался Маршалу настолько забавным, что он рассмеялся. Сделав серию быстрых снимков, Маршал начал торопливо спускаться по тропинке.