Жизнь Чезаре Борджиа. Суд герцога - [180]

— Вы дрались из-за розы? — Марко не верил своим ушам. — Ничего не понимаю.

— И не поймешь, — улыбнулся Анджело. — То была райская роза.

Лицо Марко осталось серьезным.

— Лавиния, — он поднялся, — думаю, нам пора дать ему отдохнуть. Он снова заговаривается.

— Нет, нет, — рассмеялся Анджело, всем своим видом показывая, что он в здравом уме. — Лучше скажи мне… что с Бельтраме?

— Он мертв.

— Мертв? — несмотря на перенесенные по вине покойного страдания, в голосе Анджело слышалась печаль, взгляд его остановился на Марко. — Как это случилось?

— Во исполнение воли Чезаре Борджа. Бельтраме повесили.

— И я полагаю, он того заслуживал, Анджело, — вмешалась Лавиния. — Хотя бы за то, что он пытался убить вас, не говоря уже о его прочих прегрешениях.

— А что он еще натворил?

— Вы помните, что произошло в тот день в Ватикане?

— Да, — заинтригованный, кивнул Анджело.

Как в приемный покой влетел рассерженный герцог Валентино, рассказал о стишках, что прилепили к статуе Паскуино, добавил, что стража уже ищет их автора.

— Да, да. Но причем тут Бельтраме?

— Эти стихи написал он, — вставил Марко.

— Бельтраме?

— Это доказано. А выяснилось все следующим образом. Его погубила попытка убить тебя. Стража схватила Бельтраме неподалеку от дворца Браши после того, как они нашли тебя лежащим на траве. На его мече обнаружили свежую кровь, поэтому ему пришлось предстать перед трибуналом. Как того требует заведенный порядок, Бельтраме первым делом обыскали. И в кармане камзола нашли оригинал тех самых стихов, что разъярили герцога, с авторскими пометками и исправлениями. Бельтраме, конечно, все отрицал, утверждая, что видит этот листок впервые в жизни. Трибунал назначил пытку. Бельтраме трижды вздернули на дыбе, прежде чем он сознался.

— Сознался? — у Анджело округлились глаза.

— Да, пытка заставила его сказать правду. Наверное, решил, что его все равно повесят за убийство, так как полагал, что ты мертв. А мучиться понапрасну не хотелось. Все эти пасквили изрядно надоели Чезаре Борджа, и он очень хотел положить им конец. И в назидание таким вот писакам приказал повесить Бельтраме рядом со статуей Паскуино. Что и сделали на следующий день.

Анджело закинул голову и долго смотрел в потолок.

— Бельтраме, несомненно, трус и умер жалкой смертью. Но те стихи написал не он.

— Не он? — удивился Марко. — Откуда тебе это известно?

— Дело в том… Мы тут одни? Дело в том, что их автор — я.

— Ты, Анджело? — в один голос воскликнули брат и сестра.

Глаза Анджело прошлись по комнате, остановились на висящем на стуле камзоле.

— Что это? — спросил он.

— Твой камзол, — ответил Марко. — Его принесли вместе с тобой от дворца Браши.

Анджело широко улыбнулся.

— Теперь все ясно. В темноте Бельтраме схватил мой камзол. В кармане лежал черновик.

Пальцы Лавинии нежно гладили руку Анджело, лежащую на покрывале. Их взгляды встретились.

— Мы в долгу перед Бельтраме. Я бы не знал покоя, пока ищейки Борджа продолжали искать автора тех стихов. Теперь же опасность миновала. Но долг мой перед Бельтраме этим не исчерпывается, не так ли, Лавиния?

— Что же еще ты ему должен? — спросил Марко.

Анджело блаженно улыбнулся.

— Твой брат, Лавиния, похоже, туповат.

ПРИМЕЧАНИЯ

ЖИЗНЬ ЧЕЗАРЕ БОРДЖА (THE LIFE OF BORGIA)

Это произведение впервые опубликовано в 1912 году. С тех пор неоднократно переиздавалось на разных языках. Перевод на русский язык осуществлен впервые.

«Жизнь Чезаре Борджа» — нечто среднее между романом, хроникой и историческим исследованием. Пожалуй, правильнее всего назвать его апологией — по крайней мере такое определение вполне соответствует изначальному замыслу автора. Хотя Сабатини и старается сохранить объективность при изложении и анализе событий, это ему удается далеко не всегда. В тех случаях, когда он выступает в роли арбитра, сравнивая данные хроник, дневников и частных писем, относящихся к одному и тому же эпизоду, нетрудно заметить его пристрастность в отборе «наиболее достоверных» свидетельств. Сабатини явно сочувствует своим героям, стремится объяснить их поступки.

В немалой степени автор жизнеописания Чезаре Боржда прав, призывая к пересмотру устоявшихся представлений и оценок. Ведь легенда о семействе Борджа сложилась практически одновременно с началом Реформации, когда в государствах Западной и Центральной Европы разгоралась открытая борьба между католиками и протестантами. В таких условиях любая новая книга о порочности римской курии встречала заведомо восторженный прием у тысяч грамотных людей по обе стороны Альп. Развращенность и продажность высшего духовенства — епископов, кардиналов и пап — к тому времени уже стала притчей во языцех, и понтификат Александра VI служил в этом отношении типичным примером, очень удобным для применения во всякой полемике. Так сформировалась определенная литературно-историческая традиция, и лишь через четыре столетия, когда отголоски литературных распрей ушли в прошлое, читающая публика почувствовала вкус к защите памяти Борджа.

Рафаэль Сабатини проделал титаническую работу, осуществил поиск, анализ и сопоставление множества старинных текстов, хранящихся в крупнейших западноевропейских архивах. Библиография к «Жизни Чезаре Борджа» (ее мы в настоящем издании опускаем) включает около полусотни названий, и это только основные источники. Познавательная и художественная ценность книги не подлежит сомнению. Перед нами разворачивается широкое и красочное полотно, превосходно отражающее жизнь Италии на рубеже XV–VI веков. А это дает возможность читателю ощутить ту великолепную эпоху, когда формировалась система ценностей, во многом определяющая современную европейскую цивилизацию.