— Ничего, будем надеяться, что дальше слов дело не пойдёт, — успокоил его Танатос. — Слишком уж серьёзное дело она затеяла и пятерых человек для этого маловато. Хотя он прекрасно понимал, что пять человек — это только начало. Вполне возможно, что прямо сейчас Лилит обрабатывает ещё кого-то. И ведь уговорит! Эта уговорит кого угодно. В лучшем случае для них это закончится вневременьем, в худшем… О худшем думать не хотелось. На самом деле боги далеко не бессмертны! Сета в своё время пожалели только потому, что он не собирался покушаться на всех верховных, только на Осириса. Он не готовил бунтов и революций, так, побузил немного, попортил кровь многим верховным Египта и на этом всё и закончилось.
— Как ты думаешь, она сможет ещё кого-то уломать? — Спросил Ги встревожено. — Хорошо бы было, чтобы её как следует обломали и она сама отказалась от своих бредовых идей.
Танатос задумался, идея Лилит не кажется ему такой уж бредовой. Более того, признался он себе, ему очень нравилась идея Лил, наверное именно поэтому он так легко согласился, а вовсе не потому, что Лилит наобещала им с три короба.
В этот момент над городом пронеслись раскаты грома. Вспыхнула молния, осветив на мгновенье сонный город. Началось настоящее светопреставление! Унылая лампочка несколько раз мигнула и погасла, что-то где-то замкнуло. Целый квартал погрузился во тьму. Братьям темнота не мешала, даже спокойней стало на душе, вот только осторожного Гипноса мучил один вопрос:
— Как ты думаешь, это не наши верховные бузят? Может, они всё-таки что-то услышали из нашего разговора?
Танатос задумался. Гроза действительно была какой-то противоестественной — слишком яростной и шумной, такие любит устраивать Перун, да и Зевс грешит спецэффектами.
— Не, не может быть! — Прогнал он тревожную мысль. — Зеркало было закрыто. И Уп молчал, уж он-то никогда никого не пропустил бы! Наверное, это обычная гроза.
В этот момент Упуат зарычал. Но, увлечённые беседой братья не обратили на него никакого внимания. А между тем тёмная, скользкая тень крылатого волка метнулась по стене и исчезла под кроватью. Упуат ощетинился и медленно подошёл к тому месту, где только что была тень. Заглянул под кровать и заворчал.
Под кроватью кто-то шевелился — большой и страшный. На Упуата смотрели два жёлтых огонька. Такие злые, или ему это только показалось. А ведь братья даже не заметили ничего. Надо их предупредить срочно, как бы чего лишнего не взболтнули! Волк подбежал к хозяину и уткнулся мордой в его колени. Бесполезно. Тогда Уп грозно зарычал и слегка прикусил руку Танатоса. Хозяин резко дёрнулся.
— Ты чего? — Закричал он. — С ума сошёл? Что за выходки?
Жалобно поскуливая Упуат повернулся к кровати и вдруг яростно зарычал. Слюна капала их его раскрытой пасти на пол и весь его вид говорил: «Да посмотри же! Там чужак!».
— По-моему, там кто-то есть? — Неуверенно произнёс Ги.
— Да, обычно Уп себя так не ведёт.
Танатос решительно поднялся и направился к кровати, наклонился и заглянул под неё. Сначала он никого не увидел, но вот тот, кто там прятался, открыл глаза и взгляд Танатоса встретился с взглядом неизвестного.
— Кто? — Грозно спросил Танатос. — Давно ты здесь?
Тёмная тень зашевелилась, но ничего не ответила.
— Уп, когда он появился? — Повернулся Анатолий к своему волку.
Упуат старательно замотал головой.
— Он слышал? — Продолжал расспрашивать пса Танатос. — Говори.
«Чудак-человек, — подумал Уп, — да, если бы я мог говорить, разве я молчал бы? Я бы сейчас такую речь ему толкнул!». Вновь громыхнул гром, как будто кто-то там наверху смеялся над ними.
Глава 10
Сет Гебович встревожен
Степан Георгиевич страдал над романом. С некоторых пор он увлёкся этим делом настолько, что почти забросил свою работу. После выхода в свет первой книги, Степан Георгиевич окончательно и бесповоротно заболел графоманией, хотя, чего греха таить, графоманом его никто не считал, даже он сам гордо и вполне заслуженно именовал себя писателем. Писал он о богах и людях. И тех и других он знал прекрасно, потому, что настоящее имя Степана Георгиевича было Сет, Сет Гебович, если уж на то пошло. Будучи по природе своей богом-разрушителем, Сет учился что-то создавать и немало преуспел в этом деле. Теперь он мог безнаказанно глумиться над Озирисом и при этом не ждать мести со стороны его родственников.
Но вот что-то застопорилось. Новый роман писался трудно и это его безумно раздражало. Чего-то не хватало, каких-то новых впечатлений, но Сет старался, очень старался. Муки творчества — это то, с чем до этих пор Степан Георгиевич не был знаком. Ломать — не строить. А тут ещё ОНИ! Верховные постоянно требовали отчётов о проделанной работе, а никакой работы не было и быть не могло.
Сет с тоской вспоминал те замечательные времена, когда он пачками уничтожал ИХ, не заботясь о том, что могли пострадать и невиновные: лес рубят — щепки летят. Ах, как же ловко он тогда организовал святую инквизицию! Идея была гениальная и принесла свои плоды, тем удивительнее, то, что ОНИ не исчезли, напротив, ИХ становится всё больше и больше. Сет вздохнул. Что ж, прежние методы сейчас не годятся — 21 век на дворе.
