Погода гнусная. С ночи моросит мелкий дождь, а тут ещё и ветер поднялся — холодно и сыро. Время, тянулось, как резина, минута идёт за три. Но ничего, это ещё не самое страшное.
В соседнем дворе творилось что-то непонятное. Толпа людей собралась возле подъезда и ровный гул голосов изредка прерывался хриплыми криками женщины, которую двое мужчин держали под руки. Диана напряглась и сильно сжала мою руку.
— Что происходит? — Тихо спросила она.
— Не знаю, что-то случилось.
Он замолчала. До меня долетали обрывки фраз: «…совсем молодая, так Марину жалко! За два года вторую дочь хоронит», «…сволочи постоянно лампочки выкручивают», «…нечего по ночам шляться…». Здесь кто-то умер и прохожие, словно падальщики собрались на запах трупа. Меня всегда мучил вопрос: почему людей так привлекают беды и катастрофы? Впрочем, я не исключение — стою здесь и стараюсь рассмотреть лицо покойной, небрежно прикрытое чьим-то цветастым платком. Дина дёргает меня за рукав.
— Пошли отсюда, а? Я не могу больше это слушать. Мы ведь ничем не можем помочь.
А вот и скорая приехала. Когда тело грузили в машину, платок упал и я увидел потрясающе красивое лицо! Девушке было не больше двадцати. Такая могла бы выступать на конкурсах красоты и занимать первые места, ан нет, лежит мёртвая с чёрной запёкшейся кровью на виске, с посиневшими губами и открытыми настежь глазами. Почему никто не закрыл ей глаза? Я тряхнул головой, чтобы прогнать эти мрачные, навязчивые мысли.
— Пошли же! — Тянула меня Дина.
Настроение было испорчено окончательно, но что-то удерживало меня на этом месте. Однако пришлось всё-таки уйти.
Дома у Дианы ничего не изменилось Мне было смешно наблюдать, как она принюхивается, пытаясь распознать чужие запахи. Её тревожный настрой постепенно рассеялся и она позволила себе улыбнуться.
— Кажется, — произнесла она неуверенно, — всё в порядке.
— А чего ты ожидала?
Наверное, она думала, что мы застанем здесь, как минимум разгром, а то и парочку свежих покойников. Но в квартире всё было в порядке, ничего не изменилось. Благостная такая тишина и покой.
— Ярик, а что такое партеногенез? — Вдруг спросила она.
Я опешил. Что за вопросы такие?
— Ну, — начал я пространно объяснять, — это, можно сказать, непорочное зачатие. Явление редкое, обычно встречается у насекомых. Есть такие бабочки — серые донки, так у них вообще не бывает самцов. И ничего, размножаются как-то сами по себе. А почему тебя это заинтересовало?
Она задумалась. Сняла тёмные очки и теперь казалась мне каким-то существом из иного мира. Взгляд в никуда…
— А у людей такое бывает?
— Сомневаюсь. А что случилось-то?
Она смутилась и опустила голову.
— Я слышала беседу двух мужчин, они стояли слева от нас. Один спросил: «Чем её наградила наша амазонка?», а второй ответил: «Чем ещё — партеногенез, всё вполне предсказуемо». Мне показалось, что они говорят о погибшей девушке, но раз у людей этого не бывает, значит я ошиблась.
Она смотрела перед собой и я вдруг подумал, а что, если она меня видит? Взгляд казался живым осмысленным, слепые так не смотрят! Может, именно сейчас с ней произошло то, о чём она мне рассказывала? Тяжело думать, что она видит моё изуродованное лицо. Вот сейчас закричит на меня и прогонит прочь и вновь навалится эта беспросветная тоска и одиночество…
— Что-то не так, — вдруг произнесла она, — что-то изменилось.
Господи, как она может знать, на нюх что ли? По мне так всё в полном порядке. У неё паранойя! Влюбился на свою голову — мало того, что слепая, так ещё и сумасшедшая! Я с трудом сдержался, чтобы не рассмеяться. Что-то нервы в последнее время стали сдавать. Вот и я почувствовал ЭТО. Объяснить невозможно. По комнате пронёсся сквозняк, хотя все окна были закрыты. Появился тонкий, едва уловимый запах каких-то незнакомых трав и предательски скрипнула за моей спиной половица. Я хотел обернуться, но в этот момент кто-то или что-то больно ударило меня по голове и я ненадолго отключился.
Не знаю сколько прошло времени, думаю, что немного, но когда я пришёл в себя, то обнаружил, что сижу на полу у окна, прикованный наручниками к батарее. Нестерпимо болела голова. Я не мог понять, что произошло. Никого, кроме нас двоих дома не было… И тут я увидел это! Посреди комнаты, под люстрой, на шаткой табуреточке. стояла Диана. Руки у неё были связаны за спиной, а на шее болталась петля. Самой люстры не было на месте. Остался только крючок, к которому был привязан второй конец верёвки. Какая сволочь решила так пошутить?! В то, что всё это серьёзно я никак не мог поверить. Бред сплошной. Чей-то идиотский розыгрыш… Я осмотрелся, чтобы обнаружить того, кто всё это устроил, но кроме нас в ней больше никого не было. Странно, не сам же я себя по голове долбанул, да и Диана вряд ли сама полезла бы в петлю — не в её характере это. Незнакомый запах усилился и я увидел на лице Дианы ужас. Она ничего не видела, но запахи и звуки ей говорят обо всём, что происходит вокруг неё. Колючие капли дождя тихонечко барабанят по окну какую-то печальную мелодию, отдалённо напоминающую траурный марш Шопена — вот и у меня разыгралось воображение.
