Жизнь №8, или Охота на Президентов - [3]

Ну, а дальше всё будет не так красиво. Приготовьтесь, друзья мои дорогие! Вы ещё не наелись манной каши из других книжек?! А я наелся… Хватит! И лапши, которою нам вешают на уши… тоже хватит! Они нас долго лечили. Теперь мы их полечим! За мной, мои милые…

«Реальность, преломлённая нашим разумом, есть единственная реальность… и в этом романе все реальная правда, за исключением нереальной неправды…»

Автор

P.S. «А тем, кто не узнаёт себя в прямом зеркале, нечего пенять на кривое!»

Преамбула. [6] Несвидетель

Да, этот роман, написан ненормальным автором — нормального за такой роман расстреляли бы на месте, по крайней мере, сослали бы навсегда «без права переписки». Ненормальным, потому что нормального за такой роман били бы смертным боем левые правые и правые левые, квасные патриоты и безродные космополиты, красно-коричневые фашисты и голубые гомосексуалисты, демократы и пидормоты, нимфоманы и педофилы, футбольные фанаты и нанайские депутаты, скинхеды и жидоеды, русофобы и грибоёбы, людофаги и бабогубы, правдолюбы и любофиги, фигократы и казнокрады… и все прочие эллины и иудеи, каины и авели — кому не лень.

Этот роман — злобный пасквиль на человечество. Так скажут в любом случае. И потому я опережу всех, я скажу это сам. Злобный пасквиль! Записки оголтелого человеконенавистника! Вот так!! Вот так!!!

Это роман для ненормальных читателей. Нормальные не станут держать дома книгу, за которую их арестуют и сожгут. Сожгут вместе с ней на радость замерзающему и ехидному населению. Рукописи горят, ещё как горят! А целые тиражи просто полыхают! А-у, Геростраты!

Ненормальный роман, написанный ненормальным автором для ненормальных читателей — роман о нашем ненормальном времени, которое никогда не кончится, ведь глупость наша изначальна, беспредельна и вековечна. Роман-зеркало. Ибо судить станут по написанному в книгах… Понимаете, судить! Нас! Вас! Станут! Поглядите в зеркало! По написанному в книгах — в том числе и в этой! А уж за эту книгу с вас спросят! Мало не покажется!

Читайте!

Это роман о бестолковом и нелепом мире, который иногда именуют «безумным». Но он не безумный — не надо красивостей и штампов — он просто нелепый и бестолковый, как нелепы и бестолковы его обитатели-обалдуи.

Это роман об одном заокеанском головорезе-«командосе», который мочил почем зря всяких там вьетконговцев, шурави, талибов, боснийских сербов, иракских феллахов, русских безусых мальчишек и прочих злобных международных террористов, врагов Америки и демократии, но который в конце концов сделал свой выбор и послал Америку на хер вместе с её херовой демократией.

Это роман о моих друзьях-бандитах, очень честных и порядочных людях. Одни из них спились, другие сгнили в лагерях, третьи живут себе поживают… кое-кто прошёл даже в Думу, и меня приглашал, но я отказался — видал я эту Думу! Думоседы, ку-ку!

Это роман об одном человеке, который всё искал правду и пытался наставить род людской на путь истинный, а потом его забили камнями, но плохо забили, не до конца, и тогда он сам повесился на ржавой трубе. А бросавшие камни в него объявили его Пророком и срубили на Нём целое поле больших-пребольших кочанов конвертируемой зелёной капусты.

Это роман о моём давнем и дальнем знакомом Моне Гершензоне, отпетом и махровом сионисте-русофобе, который через три года и три дня пребывания на исторической родине в еврейских палестинах Ерец Исраэля вернулся на Русь-матушку отпетым и махровым антисемитом-жидоедом, квасным патриотом, нацболом, скинхедом и красно-коричневым писателем-«деревенщиком»…

Это роман о хмуром и подозрительном старике Ухуельцине, прятавшемся от народа то в одной загородной резиденции, то в другой. Подобно зловещему (по мнению беллетристов) императору Тиберию, заточившему себя на острове, подальше от избирателей. А может, и подобно царю Ироду, который выстроил свой неприступный замок-дворец на вершине горы… Ирод сам лично не убивал младенцев, и старик Ухуельцин детей давил не собственными руками — это их духовно роднило…

Звонок в дверь оторвал меня от писанины и сладостных предвкушений, как я их всех растребушу, раздраконю и уделаю, ух я им и ужо!!!

— Милиция!

Стражей порядка я не вызывал. Но дверь всё же открыл. У порога стоял весьма полный юноша в кителе, фуражке с нацистски вздёрнутой тульей и темных очках. Он был похож на новоиспеченного диктатора какой-нибудь латиноамериканской банановой республики.

— Я заменяю вашего участкового, — отрекомендовался юноша-диктатор. Скромно потупился, ожидая приглашения.

По-настоящему надо было выгнать гостя вместе с его банановой фуражкой и садиться за работу. Но любопытство разобрало меня.

— Чем обязан? — спросил я, препровождая юношу на кухню и предлагая чай.

Перерывы иногда тоже полезны.

— А вы что, ничего не знаете? — удивился он.

— Абсолютно ничего! — ответил я с такой прямотой и искренностью, будто и вправду не знал, ни как меня зовут, ни где я живу, ни про то, что на белом свете есть гнусные преступники и благородные милиционеры…

— Вашего соседа по лестничной клетке, что напротив… убили! — признался банановый юноша-диктотар.

Я посмотрел на него так, словно это признание смягчало степень его вины. Юноша вздохнул, потом долго писал на коленке протокол. Наконец поднял на меня глаза и спросил в свою очередь: