Живые тени ваянг - [67]

— А что, Альберта я тоже могу простить?

— Если хочешь — да. Ведь он совершил не самое страшное…

— Я сегодня так счастлива, — громко сказала Катарина, — что прощаю всех, кто причинил мне боль. Я прощаю тебя, Альберт, и прощаю тебя, Дик. Ведь все эти события — уже далеко позади… Я даже благодарна вам за то, что узнала Сухарто…

Катарина уткнулась носом в его плечо и спрятала глаза — из них потекли тонкие ручейки слез.

…А музыка продолжала играть, хрустальные колокольчики звенели и звенели…

Глава 5 Катарина и Альберт. Назад, в прошлое

Ноябрь 1698 года.

Она стояла на палубе корабля, облокотившись о поручни, и пристально вглядывалась вдаль. Где-то здесь должен быть мыс Доброй Надежды… Почему с таким трепетом думает она об этом месте? Не потому ли, что именно здесь стояли они с Альбертом, оба с открытой душой и с чистым сердцем, ожидая от поездки в Ост-Индию фантастических перемен в своей жизни? Альберт даже мечтал осыпать ее бриллиантами… Как странно, что за такой короткий период произошли события настолько разные, и даже — противоречивые, что кажется — они из жизни совершенно разных женщин.

* * *

Катарина и Сухарто спускались с Гунунг Агунга, опираясь на крепкие палки. Хорошо, что он их где-то раздобыл, иначе она бы висела на его плече — настолько была крутой эта часть склона!

Ниже будет легче, когда они пройдут то место, где сделали привал, но до него надо еще дойти.

— Нам нужно поторапливаться, — сказал он, — чтобы засветло добраться до побережья океана. Идти на юг острова пешком мы не сможем, это займет у нас несколько дней. Придется опять искать перевозчика…

И все-таки дорога вниз гораздо короче, чем вверх, на гору. Об этом подумала Катарина, когда всего через три часа они были снова у целебного источника.

— Сухарто, присядем? У меня так гудят ноги…

— Это с непривычки… Разуйся и подержи ноги в воде. Почувствуешь, как усталость отступит.

Она присела на камень и опустила ноги. «Парное молоко» вытягивало из тела всю черноту, поэтому появлялось ощущение легкости и комфорта. «Вот бы в доме своем завести такой источник!» — подумала она. «Стоп! А где твой дом? — спросил второй внутренний голос, тот самый, что был обычно скептически настроен и потому отличался ворчливостью. — В Амстердаме? В Батавии? Или здесь, на Бали? А если здесь, то ты ведь его еще и не видела. А понравится ли он тебе? И понравишься ли ты маме Сухарто?»

Он будто прочитал ее мысли:

— Конечно, не так легко в чужой стране, я понимаю… Но поверь мне, что тебе будет хорошо в нашем доме…

Уже в полдень показались деревенские хижины. Они начинались сразу же за деревьями, что стояли темно-зеленой стеной, если пройти через сочный луг. Отсюда, с высоты, казалось, что деревня совсем близко, но Катарина уже знала, насколько обманчиво зрение: до нее шагать и шагать. На луговой траве держалась роса. Капельки воды висели мелкими бусинками, и под их тяжестью длинные узкие стебли были не прямыми, а чуть сгорбленными. Хорошо, что Сухарто дал веревку, чтобы она обвязалась вместо пояса и немного приподняла, подоткнула, подол платья. Иначе оно бы намокло и стало еще тяжелее.

До деревни они дошли, когда Бог Солнца Сурья проехал на золотой колеснице две трети своего пути.

Возле одной из хижин бегали босоногие дети. Сухарто спросил что-то у старшего, на вид ему было лет десять, и тот показал рукой в сторону небольшого пригорка, за которым, видимо, тоже находились дома.

— Пойдем, Катарина, нам туда.

— Сухарто, а у тебя здесь тоже знакомые? — спросила она.

— Нет, просто нам нужно сейчас кого-то из старших, все взрослые работают на рисовом поле…

— А-а-а… Я тоже подумала, что не видно людей на улице.

Этот дом был больше других. Чувствовалось, что здесь водится достаток: его ворота и входная дверь были отделаны резными узорами, а на отрытой террасе под навесом стояли такие же резные колонны. А может, просто хозяин увлекается резьбой по дереву?

На террасе сидели две девушки и кормили младенцев: одна из них — грудью, а вторая — с ложечки. Если быть точнее, то ложечкой ей служила небольшая гладкая палочка с закругленным концом, которой девушка соскребала банан и эту сладкую кашицу заталкивала в ротик малышу. Он не сопротивлялся, напротив, сладко причмокивал от удовольствия.

— Первый раз вижу, чтобы грудничок ел бананы, — заметила Катарина.

— У нас все дети едят бананы, — ответил Сухарто. — А чем же их подкармливать еще, когда ребенку не хватает материнского молока?

— Я думала — другим молоком, коровьим или козьим… — высказав такую мысль, Катарина и сама поняла, что сморозила совершенную глупость. Где же видела она пасущихся здесь домашних животных?

— Слушай, а тебя мама тоже кормила бананами? — на нее нашло такое веселье, что девушка начала хохотать.

— Скорее всего, — ответил он. — Я об этом не задумывался. А что здесь смешного?

Когда приступ смеха закончился, она произнесла:

— А я думаю, почему ты такой сладкий? А ты, оказывается, банановый ребенок!

— А чем же тебя кормили в младенчестве?

Сухарто решил выложить на ее шутку свою «козырную карту»:

— Или ты жила в сарае с коровой, которая любила сахар, или лежала в корзинке во фруктовом саду, а на тебя капал нектар с переспевших плодов. А может, в этот сироп макали твою тряпичную соску? Сейчас я точно узнаю…