Живые тени ваянг - [2]

На второй, уже зеленой, маске, огромная щель вместо рта зияла пустотой, и только длинные клыки светились матовым оттенком. Крючкообразный нос был под стать огромным круглым глазам, выпученным не то от боли, не то — от страха. Такие же «горящие» глаза стреляли электрическими импульсами с третьей маски. Видимо, чтобы не сразить всех наповал, глазницы были чуть прикрыты длинными растрепанными волосами, похожими на застарелую мочалку. Рот этого чудища был набит желтыми, видимо, гнилыми, зубами. А под маской висели две огромные женские груди. Как два безжизненных мешка, они синхронно двигались по занавесу вслед за «мочалкой».

Но самой удивительной была маска с зеленым, вытянутым до устрашающих размеров, птичьим клювом, из которого торчал узкий змеиный язычок. Из-под ярко-зеленого птичьего оперения смотрели на Катю… совершенно «человеческие» глаза-молнии.

Маски медленно проплыли перед занавесом, демонстрируя себя во всей красе, а потом уступили место своим теням, но с очертаниями всего туловища. Тени монстров, как заведенные, размахивали руками и дрыгали ногами, набрасывались друг на друга, пытаясь уложить соперника в потасовке. Никто из них не хотел сдаваться. Но вот, наконец, тень первой маски, той, что с золотыми крыльями, вонзила свой кинжал в одну из грудей «мочалки». Тень демоницы, слабея от полученной раны, схватилась за рукоятку кинжала и качнулась в сторону.

А музыка не смолкала… Напротив, она стала еще громче и тревожнее. И эта тревога, как червь, буравила Катин мозг.

Человек-птица взмахнула крыльями и начала подниматься над другими масками, заслоняя их своим ярким оперением. Потом она повернула голову к Кате и перехватила ее изумленный взгляд. Маска смотрела ей прямо в глаза, и от этого пронзительного взгляда сковывало ужасом, словно ледяным панцирем, девичье сердце.

— А вы летите еще дальше? — спросила маска голосом интеллигентного старичка. — Или выходите в Амстердаме?

— А я тоже… лечу? — успела спросить Катя и открыла глаза.

Услужливый старичок внимательно смотрел на нее:

— Ну-ну… А самолет уже приземляется в Амстердаме…

— Надо же… Совсем вырубилась… — прошептала девушка, ошарашенная увиденным зрелищем — целым представлением. И, сделав паузу, словно раздумывая, все ли из сказанного ею слышал ее сосед, добавила:

— Извините, так устала на работе…

Старичок молча кивнул, а потом перевел разговор в другое русло:

— А мы и не познакомились. Герман Арнольдович, коллекционер…

Он порылся в нагрудном кармашке и достал визитку с красивым замысловатым вензелем.

— Катя. Художник-модельер…

— Неужели? Старичок отчего-то засуетился, проявляя интерес к своей соседке.

Самолет уже снижался, и пора было заканчивать разговор.

— Там номер телефона, если что — позвоните, — успел сказать Герман Арнольдович.

«Да уж, — подумала Катя, — с какой это стати…»

На душе было неспокойно — надо же, она не увидела амстердамские огни! А так мечтала…

В аэропорту Схипхол девушка присела на краешек кресла недалеко от выхода в город. Как хорошо лететь без багажа! Как хорошо не чувствовать себя привязанным, как собачонка, к своим баулам! Включила телефон и набрала амстердамский номер:

— Паула, ты где?

— Буду через пять минут, — ответила бархатным голосом ее подруга.

Пять минут — это пятнадцать, не меньше. И Катя достала из накладного кармана сумки глянцевый журнал, тот самый, с ее фотографией, правда, не на обложке — ну не модель же она, чтобы выпячивать грудь на «лице» номера. Но вот где-то внутри, почти в середине, есть тоже совсем неплохое ее фото под интервью «Дизайн одежды: сочетание несочетаемого». Журнал выпал из рук и заскользил по гладкой плитке в сторону огромного цветочного горшка, в котором красовались яркие сиреневые цветы, похожие на анютины глазки.

— Please take[2]… — молодой мужчина спортивного телосложения, с какой-то мальчишеской хваткой, уже держал журнал в руках.

— Thank you![3]

Их взгляды встретились, и что-то кольнуло у нее под ложечкой, как бывает после долгой разлуки если не с любимым человеком, то хотя бы — с другом. Незнакомец тоже удивленно вскинул брови и, не удержавшись, спросил:

— You live in this country?[4]

— No, I’m from Russia![5]

По его лицу пробежала тень разочарования. Видимо, ему очень хотелось, чтобы именно эта девушка была родом из Нидерландов.

— Извини, но ты так напоминаешь мне… — молодой человек замолчал, и Катя не услышала этого слова, — бабушку…

— Ты напоминаешь мне одну женщину, — сказал он уже по-русски. И, чтобы не разочаровать незнакомку, добавил:

— А если я приглашу тебя куда-нибудь? Завтра хочу посмотреть немецкую оперу. Ты как?

— Ты знаешь русский язык? — удивилась она, не ответив на приглашение.

— Да, я изучал его в университете. И был в вашей стране… Ну как, согласна?

Катя посмотрела на незнакомца внимательнее. Вполне приличный молодой человек, интеллигент, скорее всего, из служащих. И есть в нем что-то восточное… Глаза. Да, глаза… Они почти черные, как колодец, и разрез…

— Если только в оперу… — неуверенно пролепетала она, вспомнив совет Германа Арнольдовича. Тем более, что знала — Паула в оперу не пойдет, у нее другие интересы. Вот и получается, что можно принять приглашение первого встречного.