Живу тобой одной - [18]

Люси тогда только исполнилось двенадцать лет, на полтора месяца позже, чем Хэму. Однако временами ему казалось, что он намного моложе ее. Крупная, высокая, такого же роста, как и он. Грудь выпирает под платьем, как два спелых яблока. Пышная юбка с туго накрахмаленной нижней юбкой еще больше подчеркивает волнующую пышность бедер и ягодиц, которые еще совсем недавно казались такими же плоскими, как и его собственные.

Она неожиданно подбросила яблоко высоко вверх, откинулась назад, опершись о ствол дерева, надула пухлые губы.

– Фу-у! Дурацкая игра.

Хэм пожал плечами.

– Можем пойти к нам. Покатаемся на новой лошади, что купил мой отец.

– В платье?!

Люси хохотнула, прикрыв рот рукой. Хэм этого терпеть не мог. Он часто видел, как это делают девчонки постарше. Во время школьных перемен они обычно стояли группками, шептались и хихикали – конечно же, над ним, Хэм не сомневался.

– Хороша я буду на лошади во всем этом. – Она приподняла подол. – Думай что говоришь, Хэм.

– Многие дамы катаются на лошади в юбках. Я видел на картинках. Они просто садятся боком.

– У них боковое седло, глупый! И потом платья у них не такие.

Она еще выше приподняла юбку, отчего стали видны голые коленки. Она сидела с высоко поднятыми раздвинутыми ногами, как обычно, когда носила джинсы.

До этого Хэм сто раз видел обнаженные ноги Люси. Они часто ходили вместе купаться на реку. В детстве они с Люси нередко раздевались до трусиков друг у друга на глазах и купались в карьере, наверху, в горах. Отцы их стояли тут же и весело смеялись. Но сейчас Хэм чувствовал – что-то изменилось. Изменилась она, Люси. Эти выпуклости на груди… Она как-то пожаловалась ему, что они ее пугают. И ноги стали мягкими, округлыми. Тогда, в карьере, он ни разу не задумался о том, что скрывается у нее под трусиками. Сейчас он понял, что и он сам тоже изменился. Он смотрел на нее не отрываясь, чувствуя, как растет внутри горячее блаженное ощущение. Оно стало появляться ночами, на грани сна и бодрствования. Непривычное, неизведанное ощущение, ощущение, которое он ни за что не смог бы описать при дневном свете. И вот теперь оно неожиданно настигло его днем, полностью подчинив себе все его существо. Хэм сидел потрясенный, зачарованный и немного напуганный новым и необъяснимым поведением собственной плоти.

В их взаимоотношениях – почти двенадцатилетней дружбе между мальчиком и девочкой – наступила непоправимая перемена. Хэм сразу это почувствовал и понял, что Люси – тоже. Лицо ее вспыхнуло ярким румянцем, на гладком лбу выступили капельки пота. Тем не менее, она не двинулась с места. Большая яркая желто-зеленая бабочка уселась на ее обнаженную ногу и поползла вверх. Люси не обратила на нее внимания. Они сидели в тяжелом, напряженном молчании, не произнося ни слова, не пытаясь разрушить это напряжение.

Хэм обхватил колени руками, боясь пошевелиться, чтобы не обнаружить перед ней потрясающее доказательство просыпающегося в нем мужского желания. Он был не в силах выносить ее пристальный взгляд. Ее карие глаза смотрели серьезно и в то же время вызывающе. Внезапно Хэм ощутил ненависть к подруге детства и еще больше – к самому себе. «Она хочет, чтобы я смотрел на ее трусики, на ее голые ноги, – словно шептал какой-то голос у него внутри. – И она знает, что мне тоже этого хочется, потому что от этого так приятно там, внизу».

Он рывком вскочил на ноги, и быстро отошел, не глядя на девочку.

– Иди играй в свои куклы, Люси. А я пошел кататься на лошади.

– Хэм Найт! – Голос ее звучал так пронзительно, что Хэм поморщился. – Ты прекрасно знаешь, что я никогда не играла в куклы. Сейчас же возьми свои слова обратно!

– Тогда иди прыгни в реку. – Хэм подтянул штаны, чтобы хоть немного унять напряжение в паху. – Ты же ни во что не можешь играть. Разоделась, как маменькина дочка.

– Сейчас я тебе покажу, кто маменькина дочка! – Прежде чем он успел опомниться, она вскочила ему на спину. – Я могу тебя побороть даже в платье, Хэм Найт!

Хэм покачнулся под тяжестью ее тела. Она цепко обвила его руками и ногами.

– Эй, Люси! Прекрати, слышишь? – Он рванулся вперед с такой силой, что упал на четвереньки. – Люси Кэмпбелл, я тебя убью! Слезай сейчас же!

Она лишь рассмеялась и заскользила по его спине, словно он был игрушечный.

– Сдавайся, Хэм! Сдавайся! Скажи «хватит» – или я защекочу тебя до смерти.

Она знала его слабость. Почувствовав ее пальцы между ребрами, Хэм без сил плашмя упал на землю.

– Прекрати, Люси!

Он беспомощно извивался под ее пальцами. Неожиданно – он сам не заметил как – ее руки оказались в карманах его брюк, сжимая нежную кожу вокруг бедер. Теперь они оба смеялись – пронзительным, истерическим смехом, разносившимся далеко по саду. От этих звуков птицы в испуге разлетелись с деревьев.

– Сдаюсь! – выдохнул Хэм.

Однако ее пальцы не остановились, а спустились ниже, к паху. Хэм в панике сделал последнее отчаянное усилие вырваться.

– Люси! – простонал он, ритмично двигаясь под ее ладонями.

Судороги сотрясли все его тело. Потом он обмяк, мокрый, слабый и беспомощный. Люси взяла его руку в свои, настойчиво повлекла к шелковым воскресным трусикам, крепко зажала между мягкими бедрами.