Живой мост - [13]
— Я не забуду прощания с отцом Айяшем, который сказал: «Мне хотелось бы, дочь моя, вручить тебе очень ценную вещь. Но не сейчас. Я сохраню это сокровище и когда-нибудь… когда-нибудь…», я догадалась, что он имеет в виду мои отрезанные волосы, и хотела сказать, что я очень благодарна ему. Но незнакомый товарищ торопил нас: «Быстрее, быстрее… Машина у ворот, на виду у всех любопытных».
Я поспешила обнять отца Айяша, поцеловала ему руку. С влажными от слез глазами он погладил меня по голове: «Да благословит тебя бог, дочь моя… Счастливого пути!»
Анахид привстала с постели и, пожав руку мне и устазу Салиму, сказала с улыбкой:
— И вас пусть благословит бог! Я задержала вас. Уверена, что все будет благополучно и вас ждет радость. Счастливого пути в жизни и вам!
АБУЛЬ-МУАТИ АБУН-НАГА
(Египет)
ТОТ, КТО ОТВЕЧАЕТ
Перевод В. Шагаля
Они быстро расправились с курицей, которую принес сержант Ахмед из родной деревни. Уж такой у них обычай: вернулся из отпуска, изволь всех угостить. Так было и сегодня. Клочком газеты, только что служившей скатертью, капрал Авад вытер руки и, бросив на землю скомканную бумагу, сказал:
— Ну вот и кончилось наступление!
— Что ты! — возразил Махмуд. — Оно еще только начинается!
У Махмуда не было воинского чина, но его веселый характер приносил ему популярность, какую не заработаешь никакими чинами. Шутливо нахмурившись, он подхватил с земли куриную косточку, прицелился и попал в придорожный камень. Что тут только началось! Солдаты как с ума посходили. Поражая видимые и невидимые цели, во все стороны полетели остатки курицы и скомканная бумага.
Бекр, призванный в армию из университета аль‑Азхар[3], стал нараспев читать известную всем притчу: «Возьми четырех птиц, поверни их так, чтобы они смотрели на тебя, и посади по одной на каждую горку, а затем позови их к себе. И они бросятся наперегонки к тебе, доверься аллаху всевышнему!» Голос его звучал громко и торжественно.
— Но только не эта курица! — заметил ехидно Махмуд. — Она‑то уж наверняка не бросится к тебе, прикажи ей хоть сам командир батальона!
Тут вступил в разговор сержант Ахмед — взводный философ. Никто не знал, почему его так прозвали. То ли потому, что он закончил философское отделение университета, а может быть, оттого, что редкие замечания Ахмеда, перемежавшие его вошедшее в поговорку молчание, всякий раз вызывали ожесточенные споры.
— Слава богу, эпоха чудес кончилась, — изрек Ахмед на этот раз.
— Кончились чудеса, говоришь? Одни закончились, другие начнутся, — выразил свое несогласие Авад — инженер, призванный одновременно со всеми. Его хлебом не корми, дай поспорить. Стоит Ахмеду что-нибудь сказать, Авад тут как тут. И сейчас он не преминул перейти в контратаку:
— У каждой эпохи свои чудеса!
— Чудеса — это нечто невероятное, так ведь? — не остался в стороне от спора и шейх Бекр. — Вот аллах и выявляет чудеса через всякого рода несоответствия.
— Наш век — век чудес, — философски заметил Авад. — И вот что интересно: чудеса эти не просто что-то необычное, это, скорее, возможное…
— Возможное, похожее на невозможное, — перебил Авада язвительный Махмуд. — Скажем, если достопочтенный шейх Бекр доставит нам из своей деревни курицу, похожую на ту, что мы сейчас прикончили, — это и будет чудо!
— О неблагодарные глупцы! — взревел задетый за живое шейх. — Сжираете все подчистую, а потом еще хаете. Забыли кролика, которым недавно отравились? Что я могу сделать, не дают мне отпуска, да и только, два месяца уже прошло! — сдался он под конец. И спросил у Ахмеда умоляющим голосом:
— Ну ладно, расскажи, как дела в деревне.
Несмотря на дружелюбный тон Бекра, Ахмед не спешил с ответом. Он молчал, думая о том, почему, как только прозвучал этот вопрос, на лицах его фронтовых друзей тотчас появилось хорошо знакомое ему горестное выражение. Всякий раз, когда кто-нибудь из них возвращался из дому, повторялась одна и та же история. Спрашивали по-разному, но вопрос — вопрос оставался тот же: ну как там, в деревне?
— Все хорошо, все в порядке… Все живы‑здоровы и шлют вам приветы… — заговорил он наконец. Ответ прозвучал, словно заученный урок. Ахмед уже привык отвечать на этот вопрос машинально, думая совсем о другом. Дома, в деревне, он отвечал то же самое, когда его спрашивали: «Скажи, как у вас там, в армии?»
…Вопрос был задан сразу же после ужина. Ну и пир был! Не чета тому, который он только что устроил своим однополчанам. Но там, так же как и здесь, поначалу была радость, шумное веселье, множество вопросов обо всем и ни о чем… А потом, когда все было съедено и выпито и люди устали выражать свои чувства, наступило время вопроса, которого он так боялся. Односельчане без труда обнаруживали пустоту его ответа и снова повторяли свой вопрос. Они каждый раз спрашивали по-разному, но смысл был один: расскажи нам о том, что ты видел собственными глазами, но так расскажи, чтобы мы почувствовали, что видим это сами…
Он внимательно вглядывался в устремленные на него глаза. И видел в них только одно: страстное желание знать правду и боязнь убедиться в том, что там, на фронте, происходит что-то такое, чего они не знают.
Рассказ из сборника «Русские женщины: 47 рассказов о женщинах» / сост. П. Крусанов, А. Етоев (2014)
Им по шестнадцать, жизнь их не балует, будущее туманно, и, кажется, весь мир против них. Они аутсайдеры, но их связывает дружба. И, конечно же, музыка. Ред, Лео, Роуз и Наоми играют в школьной рок-группе: увлеченно репетируют, выступают на сцене, мечтают о славе… Но когда Наоми находят в водах Темзы без сознания, мир переворачивается. Никто не знает, что произошло с ней. Никто не знает, что произойдет с ними.
Роман молодого чехословацкого писателя И. Швейды (род. в 1949 г.) — его первое крупное произведение. Место действия — химическое предприятие в Северной Чехии. Молодой инженер Камил Цоуфал — человек способный, образованный, но самоуверенный, равнодушный и эгоистичный, поражен болезненной тягой к «красивой жизни» и ради этого идет на все. Первой жертвой становится его семья. А на заводе по вине Цоуфала происходит серьезная авария, едва не стоившая человеческих жизней. Роман отличает четкая социально-этическая позиция автора, развенчивающего один из самых опасных пороков — погоню за мещанским благополучием.
Россия, начало 2000-х. Расследования популярного московского журналиста Николая Селиванова вызвали гнев в Кремле, и главный редактор отправляет его, «пока не уляжется пыль», в глухую провинцию — написать о городе под названием Красноленинск, загибающемся после сворачивании работ на градообразующем предприятии, которое все называют просто «комбинат». Николай отправляется в путь без всякого энтузиазма, полагая, что это будет скучнейшая командировка в его жизни. Он еще не знает, какой ужас его ожидает… Этот роман — все, что вы хотели знать о России, но боялись услышать.
Триптих знаменитого сербского писателя Милорада Павича (1929–2009) – это перекрестки встреч Мужчины и Женщины, научившихся за века сочинять престранные любовные послания. Их они умеют передавать разными способами, так что порой циркуль скажет больше, чем текст признания. Ведь как бы ни искривлялось Время и как бы ни сопротивлялось Пространство, Любовь умеет их одолевать.
Прогрессивный индийский прозаик известен советскому читателю книгами «Гнев всевышнего» и «Окна отчего дома». Последний его роман продолжает развитие темы эмансипации индийской женщины. Героиня романа Басанти, стремясь к самоутверждению и личной свободе, бросает вызов косным традициям и многовековым устоям, которые регламентируют жизнь индийского общества, и завоевывает право самостоятельно распоряжаться собственной судьбой.