Живой мертвец - [3]

Но герцог был в отъезде и должен был приехать только через месяц.

Где же был в это время герцог де Фенестранж?

Он-то и пришел к Пердито и Румии.

Объяснив им, кто он, и то, что он требует от Пердито мщения Гастону де Мореверу, который будто бы украл у Пердито все его наследство в два миллиона, он увез их с собой путешествовать по Европе.

Дочитав до этого места, Мармузэ и Ванда остановились.

— Нужно справиться, однако, что делает Милон, — заметила Ванда.

— Я уверен, что он все еще сидит у дома прекрасной садовницы, которая, по моему мнению, и есть Румия, — ответил ей Мармузэ.

— Может быть, ну, так продолжай читать. Мармузэ продолжал.

«Срок, назначенный для возвращения герцога де Фенестранжа, уже прошел, а его все еще не было.

Маркиз Гастон де Моревер все время ожидал его возвращения.

Наконец, однажды он прочел в газетах, что корабль, на котором плыл герцог де Фенестранж, был выброшен бурей на скалы и разбит, причем погибли все пассажиры, плывшие на нем, и между ними герцог.

— Судьба сама распорядилась за меня, — подумал Гастон де Моревер и совершенно успокоился.

Года через три после этого, однажды ночью, он услышал на улице раздирающие душу крики. Он поспешил к тому месту, где они раздавались, и увидел карету и двух мужчин в масках, которые напали на сидевшую в ней даму.

Маркиз поспешил помочь ей и избавил от этих мужчин, которые тотчас же убежали.

Гастон де Моревер предложил незнакомке гостеприимство и покровительство.

Она рассказала ему, что эти мужчины — не кто иные, как ее брат и муж, бывший ювелиром, и что она сама уроженка Анжера, где отец ее имеет лавки.

Она была молода и замечательно хороша собой.

Через год после этого маркиза можно было очень часто встретить по ночам в Булонском лесу, куда он ездил всегда один и верхом.

Из Булонского леса он обыкновенно поворачивал по дороге в Сен-Клу, а оттуда по небольшой извилистой тропинке доезжал до одного уединенного маленького домика, известного у всех окрестных жителей под названием «дома англичанки».

Ровно за год перед этим этот домик был куплен одной молодой англичанкой, которая была одета в глубокий траур и не говорила ни на одном языке, кроме английского.

Она жила в этом домике под охраной двух лакеев.

Итак, Гастон де Моревер однажды ночью, по обыкновению, отправился в Сен-Клу, откуда проехал в хорошо известный ему дом англичанки.

Здесь, вероятно, он был своим человеком, потому что, подъехав к домику и соскочив с лошади, прямо прошел в ту комнату, где ждала его эта молодая женщина, которую все окрестные жители считали англичанкой.

— О, мой возлюбленный Гастон! — вскричала она на чистом французском языке, бросаясь к нему на шею.

Затем она увлекла маркиза в хорошенький небольшой будуар, где возле топившегося камина стояла голубая колыбелька с белыми занавесками.

Маркиз подошел к ней и стал любоваться спавшим в ней прелестным и здоровеньким ребенком.

После этого он обнял молодую женщину, поцеловал ее в лоб и спросил:

— Отчего, дорогой мой ангел, Жюльена, ты ждала меня с таким большим нетерпением?

— Оттого, что я боялась, мой милый Гастон.

— Чего, мой милый друг? — проговорил Гастон де Моревер, нежно целуя ее.

— Я видела сегодня около нашего домика двух каких-то мужчин, которые…

— Чего же ты боишься? Разве я не с тобой?

— Ах, если они придут сюда, я погибла. Они убьют меня.

— Пускай только попробуют прийти сюда! — вскричал маркиз, глаза которого блеснули страшной решимостью.

Читатель, конечно, догадывается, что Жюльена была той особой, которую он спас год тому назад от преследования двух мужчин.

Она осталась у маркиза Гастона де Моревера, но только с тем условием, чтобы он никогда не расспрашивал ее, кто она, и довольствовался бы только простым именем Жюльена.

— Я спасу тебя! Пусть только попробуют прийти, — повторял угрожающим тоном маркиз де Моревер.

— Нет, друг мой, мне необходимо переехать в другое место.

Он пробыл у нее тогда почти до самого рассвета и уехал, обещав приехать на другой день.

Жюльена сидела у окна и провожала его глазами, как вдруг около нее раздался чей-то пронзительный свист и почти в то же время мимо нее проскочила чья-то темная тень.

Жюльена вскрикнула и отскочила в глубину комнаты.

Но в ту же минуту в комнату ворвался человек среднего роста и бросился к ней.

— А, наконец-то ты попалась, — говорил он, — так-то ты исполняешь наши приказания.

— Я сперва хотела исполнять их, но теперь я не буду больше орудием ваших гнусных замыслов, — ответила ему энергично молодая женщина.

— Ну, так я убью тебя, — продолжал бандит Пердито, так как это был он.

— Не осмелитесь! — вскричала она, бросаясь к колыбели своего ребенка.

— А, ребенок, — проговорил бандит. — Теперь я все понимаю. Но он поплатится за тебя, — добавил он и бросился к колыбели.

Между Жюльеной и бандитом завязалась ужасная борьба. Молодая мать, как львица, защищала свое дитя и кинжалом нанесла Пердито несколько ран.

Но бандиту все-таки удалось выйти победителем из этой борьбы, и когда прибежали слуги, пробужденные шумом и криком, они нашли свою госпожу плавающей в луже крови, а бандита уже не было в комнате.

Жюльена была еще жива, она была поднята с полу и посажена в кресло. Она взяла клятву с своей горничной и лакея, что они сберегут ее ребенка до вечера и передадут его Гастону де Мореверу, который обещал ей приехать в это время.