Живой - [13]

Он вылез из ямы, весь черный от грязи, и по одному перетащил тела, сложил их, скрестив руки на груди. Впервые в жизни Андрей пожалел, что не знает ни одной молитвы. И Таня не знала, в медицинский редко поступают набожные.

Первую горсть бросила девушка – она упала на белую рубаху Карташова. Андрей заработал лопатой, глядя в сторону, чтобы не видеть, как исчезают под землей друзья, он ведь не людей сейчас хоронил, он хоронил свое прошлое и будущее.

Таня переживала молча, кусала ногти.

Когда на могиле вырос свежий холмик, Андрей взял первый крест, еще липкий от серой краски. В месте пересечения досок, на неокрашенном квадрате, Таня нарисовала портрет Карташова – вечно улыбающегося, с ежиком русых волос.

На других крестах тоже были портреты. Сталкер получился не сильно похожим на себя, а вот Король… Он словно жил в рисунке, смотрел снисходительно, насмешливо.

Когда холм увенчали три креста, Андрей поднял ППШ и сказал:

– Пойдем, Таня, в берлогу. Нам придется провести там дня три, не меньше.

Девушка вздрогнула от прикосновения и позволила себя увести.

Изнутри берлога запиралась на огромный засов, который сюда приварил, скорее всего, Сталкер. А снаружи… Андрей напряг память и вспомнил, как Сталкер крутил штурвал: влево, вправо, вверх, вправо, вверх, влево, вниз.

Таня ничком рухнула на продавленный диван и осталась лежать неподвижно. Андрей снял со стены фонарик, положил на стол ППШ и отправился смотреть, что у Сталкера еще есть полезного.

За сейфами – канистра с бензином… Две канистры. Картонная коробка со свечами и спичками. Хорошо. Еще коробка. Гречка, горох, рис – по три упаковки. Пять пакетов с овсянкой. Тушенка армейская, десять штук. Упаковка черного шоколада. Кофе заварной – десять пачек по двести грамм. Столько же чаю черного крупнолистового, с бергамотом.

Газовая горелка, к ней – баллон, небольшой совсем, хватит его недели на две, если очень экономить. Алюминиевый котелок, почерневший от огня костров. Термос…

А что, интересно, в двух других шкафах-сейфах? Ключ он так и не вытащил из замка сейфа, где хранился ППШ. Андрей взял связку ключей, их было шесть штук. С третьего раза открыл сейф, что стоял между двумя другими.

Осенний камуфляжный костюм, кирзовые сапоги. Маскировочный костюм «березка». Белый ватник и белые же ватные штаны – на зиму. Похоже, Сталкер всерьез готовился к катастрофе, да погиб, не продумал всех нюансов.

Крайний сейф, оказывается, был открыт, там хранилось постельное белье, мыло, стиральный порошок, носки, трусы и прочее. Только сейчас Андрей почувствовал, что он весь испачкался, захотелось смыть с себя не только грязь – кожу снять, вычистить кошмарные воспоминания из памяти.

Когда он закончил ревизию, Таня все так же лежала лицом вниз. Он уселся рядом, поднял с пола два уцелевших стакана, початую бутылку водки, которая не пролилась благодаря дозатору, наполнил свой стакан, Танин – наполовину, похлопал ее по спине:

– Предлагаю сделать анестезию.

Девушка промычала что-то нечленораздельное и перевернулась, взяла стакан, опустошила залпом. Откашлявшись, прошептала:

– Пусть земля будет пухом всем… Им. Честно, я им завидую, нам придется труднее.

Андрей осилил половину стакана – горло с непривычки обожгло. Он мало пил, может, раза три в год, а сейчас хотел нажраться в зюзю, или – до свинячьего визга. Упиться в хлам и вырубиться, чтоб не думать и не чувствовать.

Он любил постапокалипсис, смотрел много фильмов про катастрофы, эпидемии, зомби, и книги почитывал, а теперь примерял на себя все то, что узнал из книг или видел на экране. Обычно таким, как он и Таня, отводились роли второго плана: набежали мутанты (зомби), загрызли милых молодых людей, жалко. Главный герой не успел их спасти.

Про таких, как они, писать скучно и снимать фильмы – тоже. Надо, чтоб герой был Героем, попадал мухе в глаз, разбирался во всех видах оружия, зомби взглядом останавливал. Перешагивал через трупы боевых товарищей, а не рыдал над ними. С ходу принимал единственно верное решение… То есть был киборгом, гемодом – кем угодно, но только не человеком, потому что человек, даже самый тренированный и хладнокровный, так не сможет.

Андрей не заметил, как начал размышлять вслух, в реальность его вернула Таня:

– Если не станем такими, мы не выживем. Я точно не стану, я и отжиматься не умею, ни разу в жизни не дралась и пауков боюсь. Так боюсь, что аж в обморок падаю. А ты – молодец, не ожидала. У тебя есть шанс. Не только стрелять, но и попадать умеешь.

– Ты многого обо мне не знаешь. Я тебя не брошу, обещаю…

Всхлипнув, Таня подползла к Андрею и уткнулась в его бедро.

– Спа… спасибо.

Он опустил руку на ее затылок, поворошил волосы. Налил еще Тане и себе. Мысли закружились, как кабинки карусели, понеслись галопом. Тепло, хорошо, и нет больше в груди зияющей бездны, и все по-прежнему, если не покидать убежища.

Потом Таня заснула, Андрей, пошатываясь, добрел до распахнутого сейфа, принес куртку Сталкера и укрыл девушку – было все-таки холодновато. Улегся рядом. Над ухом зудел комар, пахло бензином и картофельными очистками. Набравшись смелости, он обнял Таню и сделал то, о чем мечтал с первого курса – зарылся лицом в ее волосы.