Живой - [20]
— Ребята, поднос уберите, — сказала мать. — Видали, какой Кир мне поднос привез? Красота, да?
— Ой, красота, — сказала Семина. — Я прямо не знаю. У нас я похожий видела в универсаме, но совсем не такой. Никакого сравнения.
— Небось у чеченов отобрал, — сказал мент одобрительно. — Брал у чеченов?
— В Ростове купил, — сказал Кир.
— Сейчас он тебе расскажет, как брал у чеченов, — предупредил Никич. — Как людей убивал, уже рассказал. Сейчас расскажет: стою я на вышке, и тут идут чечены. Я думаю: как так, чечены?! Надо что-нибудь отобрать! Отобрал. Кишки синие. Я отбираю, а кишки синие. Прикинь, на хуй!
Кир чуть не сполз на пол от смеха.
— Ребята! — сказал он громко. — Ребята, до чего ж я рад, что вы со мной!
Все замолчали, думая, что сейчас будет тост.
— Что вы со мной… все, — добавил он, видя это всеобщее ожидание. — Что вы пришли, вот, не забыли. Маму тут не забывали. Я хочу выпить за то, что мы опять вместе… все. И я еще хочу сказать, что есть два человека, которых тут нет… временно. Не по их, конечно, вине. Но я хочу и за них выпить тоже, как будто они тут есть. Это важно, что они тут, и чтобы… короче, за вас.
Он здорово набрался и сам чувствовал это, но под закуску как-то шло мягко, незаметно. Игорь и Никич одобрительно кивнули и отнюхали из рюмок у Семиной и Таньки.
Танька и Семина о чем-то переговаривались, очень тихо. Сначала Семина хихикнула, потом скривилась. Танька на нее не смотрела, смотрела на Кира. Так и отвечала Семиной, глядя на Кира.
Никич подошел к Киру, встал позади стула.
— Серый, — сказал он тихо, — атас, тут такое дело…
— Чего?
— Толстая эта… твоей бабе в уши ссыт.
— Ну, она дура известная…
— Да ты прикинь, чего она говорит! Она говорит, что тебе ногу по яйца отрезали!
— Не пизди, Никич, — сказал Кир.
— Точно, точно, — подтвердил Игорь, стоя левей, за Илюхиным стулом. — Так и говорит: ногу по яйца отрезали, и теперь у него не стоит.
— Не подъебывайте, мужики.
— Я сам слышал! — сказал Никич. — Клянусь!
Настроение у Кира немедленно рухнуло.
— А Танька? — спросил он одними губами.
— А чего Танька? Танька говорит — не твое дело.
— А Семина?
— Толстая? А она говорит: ах, какой парень был.
— А Танька?
— А Танька говорит: он и есть такой.
Да, это был хороший ответ. И главное — это был Танькин ответ, тут не могло быть сомнения. Значит, они вправду все слышали. И Танька так улыбалась сейчас, глядя на него, словно для него одного это говорила: да, ты и есть такой, все как было, ничего не бойся.
— Семина! — сказал Кир.
Семина насторожилась.
— Чего, Сережа?
— Ты кушай, кушай, — сказал Кир, подражая материнским интонациям. — А то ты не кушаешь ничего. Похудеть можешь.
Семина фальшиво засмеялась.
— Чего ржешь? — зло сказал Кир. — У нас один прапорщик не ел, не ел и помер. Правда, его в зиндане держали. Когда нашли, тридцать кило весил. Кушал плохо. Кушай, Семина. Но ты учти какую вещь: нога у меня отрезана, Семина, всего только ниже колена. Поняла?
— Да ты что, Сереж, — залепетала Семина. Киру стало ее жалко.
— И хуй, Семина, — закончил он, — стоит у меня до звона. Совершенно. Я бы тебе показал, но придется тебе, Семина, поверить на слово.
Семина подавилась разведенной облепихой.
— Ты что, Сереж, ты что…
— Но разведка доложила точно! — запел Никич.
Все грохнули. И было непонятно, над чем смеются — над фразой Кира про хуй или над песней Никича. В принципе все были уже в таком состоянии, что запросто могли видеть Никича или по крайней мере слышать песню.
— А чего он теперь, мысли читает? — спрашивала Семина у Тани, пока они помогали матери Кира убирать со стола и мыть посуду.
— Он же разведчик. Может, по губам…
— Хуясе, по губам! Это если бы я так понимала, то сколько же я всякой дури слышала бы!
— А может, слух такой чуткий.
— Танька! А если он…
— Если он что?
— Узнает! — страшным шепотом сказала Семина.
Танька посмотрела на нее ледяными серыми глазами.
— Что узнает?
Семина молчала.
— Чего ты сама такого знаешь, Семина? Ты вообще не знаешь ничего!
— Да? — сказала Семина. — Ну, дело твое…
Дальше посуду мыли молча. Танька только усмехалась иногда краем рта и качала головой.
Мужчины курили на крыльце. Игорь с Никичем в сторонке что-то обсуждали. Кир прощался с друзьями и думал о том, как поведет себя Танька. Он до сих пор не знал, чего от нее ждать. Так и надо, иначе какая же это любовь?
Во всем этом прощании, однако, было какое-то вранье. На гражданке вообще все давно состояло из вранья, задним числом это было понятно и в армии. Когда прощались. Все эти обещания распить бутылку, на которой расписались, и вообще… Мужская типа дружба, сдержанные объятия, рукопожатия, обещания «не забывать тут твоих»… Толян вообще к его матери не заглянул, хотя один из всех поднялся. И теперь всем их обещаниям помочь была такая же цена. Никто его не будет никуда устраивать, и вообще. Он и не верил особенно, что кто-то в Кораблине поможет, но лишний раз убеждаться, до чего все сгнили, было все-таки противно. Призраки были гораздо живее местной публики. В их надежности он по крайней мере убедился. Они его не бросали, потому что не могли. Беда человеку, чьи лучшие друзья — два покойника.
Новый роман Дмитрия Быкова — как всегда, яркий эксперимент. Три разные истории объединены временем и местом. Конец тридцатых и середина 1941-го. Студенты ИФЛИ, возвращение из эмиграции, безумный филолог, который решил, что нашел способ влиять текстом на главные решения в стране. В воздухе разлито предчувствие войны, которую и боятся, и торопят герои романа. Им кажется, она разрубит все узлы…
«Истребитель» – роман о советских летчиках, «соколах Сталина». Они пересекали Северный полюс, торили воздушные тропы в Америку. Их жизнь – метафора преодоления во имя высшей цели, доверия народа и вождя. Дмитрий Быков попытался заглянуть по ту сторону идеологии, понять, что за сила управляла советской историей. Слово «истребитель» в романе – многозначное. В тридцатые годы в СССР каждый представитель «новой нации» одновременно мог быть и истребителем, и истребляемым – в зависимости от обстоятельств. Многие сюжетные повороты романа, рассказывающие о подвигах в небе и подковерных сражениях в инстанциях, хорошо иллюстрируют эту главу нашей истории.
Дмитрий Быков снова удивляет читателей: он написал авантюрный роман, взяв за основу событие, казалось бы, «академическое» — реформу русской орфографии в 1918 году. Роман весь пронизан литературной игрой и одновременно очень серьезен; в нем кипят страсти и ставятся «проклятые вопросы»; действие происходит то в Петрограде, то в Крыму сразу после революции или… сейчас? Словом, «Орфография» — веселое и грустное повествование о злоключениях русской интеллигенции в XX столетии…Номинант шорт-листа Российской национальной литературной премии «Национальный Бестселлер» 2003 года.
Неадаптированный рассказ популярного автора (более 3000 слов, с опорой на лексический минимум 2-го сертификационного уровня (В2)). Лексические и страноведческие комментарии, тестовые задания, ключи, словарь, иллюстрации.
Дмитрий Быков — одна из самых заметных фигур современной литературной жизни. Поэт, публицист, критик и — постоянный возмутитель спокойствия. Роман «Оправдание» — его первое сочинение в прозе, и в нем тоже в полной мере сказалась парадоксальность мышления автора. Писатель предлагает свою, фантастическую версию печальных событий российской истории минувшего столетия: жертвы сталинского террора (выстоявшие на допросах) были не расстреляны, а сосланы в особые лагеря, где выковывалась порода сверхлюдей — несгибаемых, неуязвимых, нечувствительных к жаре и холоду.
«История пропавшего в 2012 году и найденного год спустя самолета „Ан-2“, а также таинственные сигналы с него, оказавшиеся обычными помехами, дали мне толчок к сочинению этого романа, и глупо было бы от этого открещиваться. Некоторые из первых читателей заметили, что в „Сигналах“ прослеживается сходство с моим первым романом „Оправдание“. Очень может быть, поскольку герои обеих книг идут не зная куда, чтобы обрести не пойми что. Такой сюжет предоставляет наилучшие возможности для своеобразной инвентаризации страны, которую, кажется, не зазорно проводить раз в 15 лет».Дмитрий Быков.
Этот сборник рассказов понравится тем, кто развлекает себя в дороге, придумывая истории про случайных попутчиков. Здесь эти истории записаны аккуратно и тщательно. Но кажется, герои к такой документалистике не были готовы — никто не успел припрятать свои странности и выглядеть солидно и понятно. Фрагменты жизни совершенно разных людей мелькают как населенные пункты за окном. Может быть, на одной из станций вы увидите и себя.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В жизни каждого человека встречаются люди, которые навсегда оставляют отпечаток в его памяти своими поступками, и о них хочется написать. Одни становятся друзьями, другие просто знакомыми. А если ты еще половину жизни отдал Флоту, то тебе она будет близка и понятна. Эта книга о таких людях и о забавных случаях, произошедших с ними. Да и сам автор расскажет о своих приключениях. Вся книга основана на реальных событиях. Имена и фамилии действующих героев изменены.
С Владимиром мы познакомились в Мурманске. Он ехал в автобусе, с большим рюкзаком и… босой. Люди с интересом поглядывали на необычного пассажира, но начать разговор не решались. Мы первыми нарушили молчание: «Простите, а это Вы, тот самый путешественник, который путешествует без обуви?». Он для верности оглядел себя и утвердительно кивнул: «Да, это я». Поразили его глаза и улыбка, очень добрые, будто взглянул на тебя ангел с иконы… Панфилова Екатерина, редактор.
«В этой книге я не пытаюсь ставить вопрос о том, что такое лирика вообще, просто стихи, душа и струны. Не стоит делить жизнь только на две части».
«Неконтролируемая мысль» — это сборник стихотворений и поэм о бытие, жизни и окружающем мире, содержащий в себе 51 поэтическое произведение. В каждом стихотворении заложена частица автора, которая очень точно передает состояние его души в момент написания конкретного стихотворения. Стихотворение — зеркало души, поэтому каждая его строка даёт читателю возможность понять душевное состояние поэта.
Имя автора этого сборника в пространных комментариях не нуждается. По сценариям Валентина Черных снято более тридцати художественных фильмов, и среди них — «Москва слезам не верит», «Любовь земная», «Любить по-русски», высочайший рейтинг которых держится по сей день.Экранизациям последних лет по произведениям В. Черных «Тесты для настоящих мужчин», «Женщин обижать не рекомендуется» явно суждена долгая жизнь, как и только что вышедшему на экраны фильму, снятому по глубоко психологичному, не лишенному мистики рассказу «Рецепт колдуньи» — он-то и дал название нашей книге.Смотрите и читайте!А можно и наоборот…
Все начинается с литературы. И кино тоже. Валентин Черных — писатель и сценарист, но произведениям которого снято более тридцати кинофильмов, многие из них уже давно любимы зрителями — «Москва слезам не верит», «Выйти замуж за капитана», «Любить по-русски» и др.В этот том вошли все новые произведения Валентина Константиновича, одно из которых тем не менее уже экранизировано. В ноябре зрители увидят новый фильм «Свои» по сценарию Валентина Черных.
В новый сборник Валентина Черных вошли два самых проникновенных и лиричных произведения автора: повесть «Воспитание жестокости у женщин и собак», которая известна читателям по одноименному фильму с Еленой Яковлевой в главной роли; роман «Пират и пиратка», не менее интересный и удивительно добрый; а также рассказы, заставляющие нас с вами посмотреть на окружающий мир совсем иначе.
В сборник «Женская собственность» вошел новый роман «Жены и любовницы economic animal (экономического зверя)», а также рассказы, один из которых («Женская собственность») был экранизирован.