Животные рядом с нами - [31]
За некоторых особенно ценных золотых рыбок платят сотни и тысячи. Новые породы золотых рыбок входят в моду, как и женские платья. Во время правления Наполеона III вдруг возникла мода на серьги в виде маленьких стеклянных шариков, в которые помещали мальков золотой рыбки.
Для того чтобы красотка-рыба эффектно выглядела на выставке золотых рыбок — своеобразном конкурсе красоты, — ее предварительно дрессируют. Владелец неделями держит предполагаемого «чемпиона» в жилой комнате в маленьком аквариуме, чтобы она перестала бояться людей; ее мало кормят, дабы рыбка была подвижной и бодрой; приучают к электрическому свету. И все это для того, чтобы вывести свою питомицу в «знаменитости». И не зря. О таких знаменитостях пишут, они входят в историю и остаются в памяти людей.
Живая загадка
Барсук вопреки распространенному мнению животное компанейское.
Играющий барсук. Он слегка прикусывает сапог своего друга.
Около пятисот тысяч лет бок о бок с человеком живет на Земле барсук, но только в пятидесятых годах двадцатого века люди, а в их числе охотники и натуралисты, смогли получить верную картину того, как живет, любит и проводит время этот полосатый обитатель земного шара. Помог в этом учитель из Южной Англии по имени Эрнест Нил. Три года подряд в вечерних сумерках, ночью и на рассвете он неизменно занимал свой пост вблизи барсучьих нор, чтобы досконально изучить повадки этих животных. Его наблюдения и дали ответ на большинство загадок, связанных с жизнью барсука.
От нор, одним из которых насчитывается не менее пяти десятков лет, а другие и вовсе существуют с незапамятных времен, расходятся тропинки. Глядя на них, можно подумать, что они протоптаны людьми. Да и в самом деле люди охотно пользуются ими. Но так как местами тропки ныряют под нависшие над землей кроны деревьев и пробираются под густыми и колючими зарослями малинника, то приходится заключить, что их проложили какие-то маленькие животные. Барсучьи тропы ведут к реке, к местам водопоя и к камням, которые барсуки в поисках находящихся под ними насекомых регулярно передвигают или переворачивают, а также к площадкам для игр или отдыха. Некоторые же из них словно полевые тропинки, проложенные людьми, неожиданно теряются там, где, по-видимому, барсуки кормятся.
Прежде чем отправиться на поиски пищи, барсуки почти всегда какое-то время играют у самой норы. Как мало вяжется это с расхожим утверждением, что барсук существо угрюмое. Играя как бы в чехарду, барсуки резвятся, громко вскрикивая от восторга и поднимая адский шум. Взрослые животные разрешают малышам выйти из норы лишь через некоторое время после себя. Но только взрослые барсуки покинут нору, оттуда уже доносится нетерпеливое пыхтение и тявканье. Нежно обнимаясь, малыши вскакивают на пни и спрыгивают с них, а притоптав траву, устраивают себе самые настоящие площадки для игр. Направляясь к месту кормежки и проходя мимо другой норы, барсук обычно заглядывает к соседу. В знак приветствия оба животных трутся друг о друга носами. По всей вероятности, зрение у барсуков неважное, а цвета они, видимо, и вовсе не различают. Учителю Нилу поэтому почти не нужно было прятаться; достаточно было встать у ствола дерева, чтобы не выделяться на светлом фоне неба. Случалось, что эти животные в яркую черно-белую полоску оказывались в тридцати сантиметрах от его ног, и тогда он замирал в неподвижности, боясь даже вздохнуть. Но вскоре они привыкли к его присутствию, а под конец и вовсе перестали бояться его запаха. Впрочем, на расстоянии, превышающем девять метров, они чаще всего не могли его учуять.
Однажды Нил установил напротив барсучьей норы фотокамеру на штативе. Когда из норы вышел молодой барсук, родившийся, очевидно, в прошлом году и, вероятно, еще ни разу в жизни не видевший ни одного человека, он не испугался такого соседства, а, наоборот, как бы от удивления присел. Нил сфотографировал его при помощи вспышки. Услышав непонятный звук, барсук повернулся, словно намереваясь вернуться в нору, но передумал и снова сел. И даже, когда наблюдатель, продолжая съемку, ввернул новую вспышку, барсук, находившийся всего в полутора метрах от него, продолжал сидеть. Исследователь вновь воспользовался вспышкой, ведя себя весьма шумно, но вопреки ожиданиям барсук лишь подошел еще ближе, внимательнейшим образом оглядел камеру и, видимо, удовлетворив любопытство, отправился восвояси.
Егерь Тома однажды наткнулся на необыкновенно крупного барсука, спящего, похрапывая, среди бела дня под открытым небом. Камень, брошенный егерем и упавший рядом, не разбудил самоуверенного зверька. И лишь когда Тома, подойдя вплотную, громко крикнул «встать», соня наконец-то вскочил. А доктору Хенделю удалось даже пройтись по лесу вместе с двумя барсучатами и погладить их по спине.
Вообще-то барсуки не очень боязливы, вероятно, полагаясь на свою немалую силу; ударами своей узкой продолговатой головы и зубами они способны наносить ужасные раны. Их пестрая окраска в черно-белую полоску не покровительственная, а, скорее, предупреждающая об опасности. Лучше всего у них развит слух, но малыши ведут себя шумно. Топая лапами, они шелестят травой и листьями. Правда, то и дело на какое-то время замерев, они внимательно прислушиваются. Следовательно, к ним можно подкрасться, даже шагая по увядшей листве, надо лишь идти так, чтобы шорох, издаваемый при ходьбе, раздавался через разные промежутки времени и по возможности тогда, когда они и сами шумят.
