Животное - [6]

— Иди к нему, — сказал Нед таким тоном, словно я находилась не всего лишь перед дверью в комнату, а, по меньшей мере, в другом отсеке корабля, и вышел.

Я вернулась к Тоону и села возле него. Мы долго смотрели друг на друга. Потом я легла рядом. И он немедленно притянул меня к себе.

— Тоон, не надо. Побереги себя, восстанови силы.

Он не слушал, аккуратно подцепил когтем декоративный лацкан комбинезона и подёргал, давая понять, что хочет видеть меня без одежды. Комбинезон мне прислали в шлюпке, я надела его в начале полёта до корабля-базы и до сих пор в нём и была.

— Не надо, Тоон, — я погладила его, пытаясь успокоить.

И взглянула в глаза, которые стали чёрными из-за расширенных зрачков, переполненными болью и отчаянием.

— Я сниму, сниму, только отпусти меня, а то иначе же раздеваться невозможно!

Я подёргала себя за рукав, а его — за пальцы, но он только чуть ослабил объятия, а из рук меня не выпустил. Кое-как я стянула с себя одежду, смяла, придав таким образом оптимальную аэродинамическую форму, и швырнула комок в угол через всю комнату, одновременно мысленно призывая Неда. Надо немедленно объясниться, он должен прийти, какое бы презрение ко мне ни испытывал.

Он пришёл, похоже, даже прибежал.

— Нед, переведи ради всего святого, что нельзя ему сейчас заниматься любовью! Он перенёс операцию без наркоза, а до этого — кому из-за отравления! Я не могу это позволить! Но не могу и отказать! Скажи, что он должен беречь себя, впереди целая жизнь, сколько угодно «ночей» в любое время суток!

Пока Нед передавал всё это и слушал ответ, лицо у него заблестело от пота.

— Он не хочет беречь себя, ему всё равно, останется ли он в живых после того, как сольётся с тобой хотя бы один раз, потому что он считает, что ты бросишь его или тебя заставят это сделать. Я больше не могу передавать, я устал. Если ты его действительно любишь, ты ему не откажешь.

С какого перепугу Нед начал выражаться метафорами из старинных любовных романов? Наслушался моих мыслей и заразился? Да, я изъясняюсь высокопарными эвфемизмами, когда речь идёт об эротике. Альтернативой могут быть только медицинские термины, но от них веет холодом, и потому они отвратительны. А других слов-то и нет. Людей, которые бездумно втаптывают в циничное болото важные понятия, и без меня хватает. Так что пусть себе Татьяна хихикает над «старорежимным» лексиконом.

О чём я только думаю?..

Я не откажу. Но если это убьёт Тоона? Или я зря паникую и недооцениваю? Что мне делать?

Он смотрел на меня. Пожалуй, его скорей убьёт, если я сейчас отодвинусь. Но мне надо взять кое-что из аптечки. Что он понял, когда я ткнула пальцем в сторону стенного шкафчика, а потом изобразила, что выливаю нечто в ладонь и размазываю по себе, не знаю, но отпустил меня.

Я достала жидкий крем, моментально подогрела на зажигалке и вылила сразу пол-флакона на жезл Тоона, уже готовый к действию. Я ведь не в соответствующем состоянии сейчас, совсем сухая. Тоон закрыл глаза и уже не пытался меня обнимать.

Я перекинула ногу через его бёдра, приподнялась над ним и аккуратно села на его жезл, так что он вошёл полностью. Тоон широко открыл глаза, потом крепко зажмурился снова. Из-под век потекли слёзы. Я оторопела.

Так он догадывался о том, что я его брезгую! И думал, что я снова всё сделаю руками! И только теперь поверил, что моё отношение изменилось, потому что я допустила его до себя!

Я протянула руки, попыталась вытереть слёзы, погладила его по лицу. И попробовала начать двигаться. Именно попробовала, потому что это не удалось — всё произошедшее сказалось и на мне, я слишком сильно переживала, выплеснула из-за этого много энергии и ослабела. В конце концов, я повалилась на него и тоже заплакала. Постаралась хоть как-то поёрзать, добилась его разрядки, но сползти с себя он мне после этого не позволил, обхватил и прижал к себе.

— Тоон, отпусти меня. Тебе же трудно дышать.

Он впервые снова улыбался. И я тоже. Когда проснусь, покажу рискованный для себя — при его острых зубах — трюк: настоящий, глубокий поцелуй. До сих пор мне это в голову не приходило.

Я почти засыпала, когда он сам снял меня с себя, уложил рядом и обнял. И я заснула.

* * *

Межвидовые браки вообще-то давно не такая уж редкость. Отношение к этому явлению разное. Кто-то гоняется за необычным, кто-то шарахается от любого общения, кому-то всё равно, но есть люди, которые настолько резко против, что они, говорят, создали тайное ксенофобское общество. С его представителями я теперь имею все шансы столкнуться. Ксенофобам приписывают даже убийства.

Я проспала почти сутки. Сквозь сон слышала, как приходил Нед, как Тоон ел, как Нед не позволил ему меня будить, чтобы кормить, как они что-то делали. Я продолжала делать вид, что сплю, чтобы никто не помешал мне обдумать то, что необходимо…

Когда открыла глаза, Тоон тут же сунул мне в руки завтрак, поэтому я не сразу заметила кардинальные изменения в его облике. Оказывается, он срезал когти. Интересно, для чего больше — для того, чтобы объясняться со мной при помощи жестов и картинок? Рядом уже валялось несколько изрисованных листов. Или для того, чтобы опробовать на мне мою же эротехнику?