Он снова резко дернул ее за хвост и подтянул к себе. Фурри снова выгнулась и попробовала отползти вперед, пытаясь уйти от новой разрывающей боли. Первый анальный секс безболезненным не бывает. Но чего эта шерстяная хотела от садиста, телячьих нежностей?
— Расслабь мышцы, — процедил он сквозь зубы. — Чем больше напрягаешься, тем больнее. Ты давно не ела, так что, ты чистая. Расслабься. Я тебя трахну, и будет либо очень больно, либо терпимо.
Она не отвечала. Видимо, инстинкт правильно подсказал ей, что нужно молчать. Куклы не говорливы. Грина возбуждала эта покорность и беззащитность, помноженная на невинность и дикую, животную природу фурри. Возбуждала настолько, что стало слишком сложно сдерживаться — и он снова отпустил ее, чтобы отдышаться, взять паузу на несколько секунд.
Затем он коленом повалил на ковер, повернул лицом к себе, лег сверху и снова вошел — уже без сопротивления и криков.
Теперь он не просто трахал ее, он смотрел ей в глаза, не отрывая взгляд ни на секунду. Гипнотизируя. Полностью подчиняя себе. До конца. До того самого финала, который в книгах называют вершиной блаженства.
Грин снова утробно зарычал и навалился на фурри всем весом. Нахлынувшая волна жестокого удовольствия сменилась внезапным приступом нежности к этому истерзанному комочку. Мастер обнял девушку и вместе с ней перевернулся на спину. Свою добычу он продолжал держать в руках, прижимая голову фурри к своему плечу, нежно поглаживая, успокаивая…
— Котенок мой маленький… Ты моя радость, — он гладил ее шерсть, вдыхал ее запах, говорил с ней. Очень тихо, ласково, вкрадчиво. Старательно вплетая в голос нотки благодарности.
— Я…
— Молчи, — он взял ее на руки и перенес на кровать. Сел рядом, обхватил ладонями ее голову, снова посмотрел в глаза и большими пальцами стер выступившие слезы. Нежно поцеловал в губы и лег рядом. Снова прижал к груди и погладил шелковистые волосы. Это был не парик, они были настоящими. Неожиданное открытие. — Ты прелесть. Ты моя. Только моя. Слышишь?
— Да…
— Я с тобой просто в другой мир улетел… Я сразу почувствовал, что ты другая. Не такая, как они все. Никому тебя не отдам. Я здесь еще две недели. Оплачу все твое время. Будешь приходить ко мне по вечерам. В остальное время к тебе будут относиться, как к моей девочке. Поняла меня?
— Да…
— Вот и хорошо. Когда я уеду, они не посмеют тебя больше тронуть. А когда вернусь, мы уедем отсюда вместе, заберу тебя отсюда. Ты же мне доверяешь?
Айена, архипелаг Хази, остров Мале
Аэропорт немного выбил Миксама из колеи. Сегодня то ли не работали кондиционеры, то ли композитных материалов пожалели на терминал для местных авиалиний. Но в помещении было ужасающе душно. В воздухе витала какая-то безумная смесь ароматов, которые можно почувствовать только в курортной стране. Море, специи, жареное мясо, потные тела туристов…
И только девушки, принимавшие на стойке документы, пахли свежим парфюмом. Улыбчивая блондинка привычно шлепнула штампы в посадочные талоны, дежурно пожелала приятного отдыха и занялась другими пассажирами рейса.
До посадки был еще час, и Миксам наслаждался очень неплохим холодным кофе. Безумно дорогим, как это всегда бывает в аэропортах. Но на этот раз географическое общество не пожалело командировочных, поэтому можно было позволить себе такую роскошь.
Белла сидела рядом и помалкивала. Профессор уже успел выяснить, их строго приучили к тому, чтобы не болтать «просто так», если клиент об этом сам не просит. И эта мысль его внезапно огорчила: фурри на острове были фактически рабами системы. Бесправной скотиной, выдрессированной делать все только по команде. Без права на собственное мнение.
Кофе моментально потерял весь свой вкус. Недопитый стакан полетел в урну.
— Белла.
— Да? — фурри моментально вскинулась и подобралась. Точно, как по приказу.
— Поговори со мной, — мягко попросил Миксам. — Как человек.
— Хорошо, — кивнула фурри. — Но я не уверена, что получится. Я же не человек?
— Там, откуда я родом, людей вообще не больше трети. Тем не менее, мы все говорим друг с другом по-человечески.
Триединая империя, Джалан
Район Хеске, ресторан Донжон
Флоран был расстроен. Он удрученно смотрел на оставшийся пустым столик, на подготовленные закуски — а ведь его мальчики специально старались угодить привередливой Лори. И что в итоге?
— У девочек плановый аврал, — грустно сообщил по телефону Гаральд.
— О, теперь аврал — это теперь и твоя зона комфорта? — обиженно съязвил маэстро, жестом велев «мальчикам» убрать со стола табличку резервации.
— Видимо, да. Мы застряли в редакции на съемке. Думаю, не меньше, чем на пару часов. Так что, вряд ли мы сегодня вообще до тебя доберемся.
— И много вас там застряло? — Флоран снова сделал неуловимый жест, и двое расторопных помощников начали аккуратно запаковывать подготовленную еду в лотки.
— Человек пять. По крайней мере, в зоне моей видимости.
— Присматриваешь, чтобы не шалили?
— Ты же знаешь этих журналистов. Оставишь на пару минут…
— Ты и на пару лет оставлял, милый. И ничего, как видишь, все живы.
— Не уверен, что в этот раз я сам не умру голодной смертью. Как раз я планировал сегодня поужинать.
