Живи рискуя. Обыкновенное просветление для необыкновенного времени - [36]

Я хочу, чтобы раем был этот мир – а такого не может произойти без науки. Как я могу быть против науки? Я не против нее. Но наука – это еще не все. Наука может создать только периферию, а центр возникнет из религиозности. Наука – это внешнее, религия – внутреннее. И я хочу, чтобы люди были богаты с обеих сторон: и снаружи, и внутри. Наука не может обогатить твой внутренний мир, этого можно достичь только через религию.

Если наука говорит, что внутреннего мира нет, то, конечно, я против таких утверждений – но не против науки в целом, а лишь против этих конкретных утверждений. Говорить подобное – глупо, потому что те, кто утверждает такое, ничего не знают о внутренней стороне.

Карл Маркс говорит, что религия – опиум для народа, но он никогда не медитировал. Он понапрасну растратил жизнь в Британском музее, где думал, читал, конспектировал, готовил свой великий труд «Капитал». И он так усердно старался узнать все больше и больше, что много раз падал в обморок прямо в Британском музее! Его везли домой в бессознательном состоянии. И почти каждый день его приходилось выгонять из музея – ведь музей должен когда-то закрываться, он не работает круглые сутки.

Маркс никогда не слышал о медитации, он умел только думать и думать. Но все же в определенном смысле он прав, говоря, что старая религиозность служила чем-то вроде опиума. Она помогала беднякам оставаться бедными, помогала им довольствоваться тем, что у них есть, и надеяться на лучшее в следующей жизни. В каком-то смысле он прав. Но он неправ, если учитывать Будду, Заратустру, Лао-цзы – тогда он неправ. Это действительно религиозные люди, а не просто массы; массы ничего не знают о религии.

Я хочу, чтобы вас обогащали Ньютон, Эдисон, Эддингтон, Резерфорд, Эйнштейн. Но я также хочу, чтобы вас обогащали и Будда, Кришна, Христос, Мохаммед, чтобы вы стали богаты в обоих измерениях: и снаружи, и внутри. Наука – полезная вещь, но она может не все. Я не говорю, что она может, но не делает – нет. Она не способна проникнуть в ваш внутренний мир. Сама методология не позволяет ей этого сделать. Наука может двигаться только вовне, изучать только с объективной точки зрения. Но она не может проникнуть в субъективность, это задача религиозных исканий.

Обществу нужна наука и нужна религиозность. Если вы спросите меня, что первостепенно, отвечу – первостепенной должна быть наука. Сначала внешнее, периферия, затем внутреннее – потому что внутреннее тоньше, хрупче.

Наука может создать в мире пространство для настоящей религиозности.

Я не сторонник тех, кто в прошлом, во имя религии, становился одержим своим внутренним миром. Это другая крайность. Некоторые люди превращаются в одержимых экстравертов – и, как следствие, другие становятся одержимыми интровертами. И те, и другие превращаются в мертвецов. Жизнь принадлежит гибким людям, которые могут переходить от экстраверсии к интроверсии и обратно так же легко, как вы заходите в дом и выходите из него. Когда в доме слишком холодно, вы выходите на солнце; когда вам становится жарко, вы идете внутрь, в укрытие, в прохладу дома. Все просто, никаких проблем.

Медитировать не означает идти против внешнего мира. Так было в прошлом. Поэтому религия потерпела неудачу и ничего не добилась; она бы в любом случае не смогла ничего добиться. Жизнь принадлежит тем, кто течет, струится. Когда вы становитесь одержимыми, вы превращаетесь в вещь.

Ваши монахи были интровертами, они закрыли глаза на внешний мир. Поэтому мы на Востоке не смогли развить науку, хотя первые шаги были сделаны именно на Востоке. Математика зародилась в Индии. Первые шаги в области технологии были предприняты в Китае. Но все остановилось по той простой причине, что величайшие умы Востока стали одержимыми интровертами, они потеряли интерес к объективной реальности и полностью от нее отгородились. Но ведь это только половина общего потенциала.

А Запад сейчас все делает с точностью до наоборот: он стал абсолютным экстравертом, он не знает, как проникнуть внутрь. Он вообще не верит, что внутри что-то есть, он не верит в существование души. Он верит в поведение человека, а не в его внутренний мир. Он изучает поведение и говорит, что внутри никого нет – все действует механически. Человек превратился в робота. Если человеку неведома душа, он становится роботом. Считается, что он всего лишь красивый механизм, который развивался миллионы лет, прошел долгий-долгий путь эволюции – но все равно остался лишь умной машиной.

Адольф Гитлер смог с такой легкостью убить стольких людей по одной простой причине: если человек – машина, то что плохого в убийстве людей? Ты же не будешь чувствовать себя виноватым, если разобьешь свои наручные часы; каким бы изощренным ни был их механизм, это все равно всего лишь часы. И если ты решил их разбить, это твое личное дело, никто не может тебе возразить. Тебя не потащат в суд как убийцу. Сталин смог убить миллионы людей без зазрения совести по той простой причине, что, согласно марксизму, души не существует. Человек – это просто материя, а сознание – всего лишь побочный ее продукт. Это другая крайность.