Живи рискуя. Обыкновенное просветление для необыкновенного времени - [20]

Вот как все происходит… Ты хочешь что-то сделать, но в то же время и не хочешь. Ты продолжаешь что-то делать, но тебе не хочется продолжать. Ты живешь, но не хочешь жить. Даже пытаясь совершить самоубийство, ты не хочешь себя убивать. Вот почему из десяти попыток самоубийства удается только одна. И то, вероятно, по какой-то случайности. Девять попыток заканчиваются неудачно.

Люди полны противоречий. Они просто не знают, как это – действовать тотально. И это естественно. Ясно, почему, пытаясь совершить самоубийство, они не могут быть тотальными: ведь они никогда в жизни не были таковыми. Они не знают, что такое тотальность. Они ни единого действия не совершили всем свои естеством. Когда действие тотально, оно освобождает, а когда оно сделано вполсилы, то только порождает конфликт. Оно рассеивает энергию, разрушает, оно создает узы.

Многим знакомо индийское слово карма. В ней – причина всех уз. Но карма есть карма только тогда, когда она вполсилы – тогда она тебя связывает. Если же она тотальна, она не связывает, тогда у тебя нет уз. Действие, прожитое тотально, завершено. Ты переступаешь через него и никогда не оглядываешься назад. Любой момент, прожитый тотально, не оставляет на тебе следа – ты им не тронут, на тебе ни царапинки. Твоя память остается чиста, ты не несешь психологической памяти об этом. Никакой раны нет.

Если умирает женщина, которую ты любил тотально, раны не остается. Но если ты не любил ее тотально, то, умерев, она продолжает жить в памяти. Тогда ты плачешь по ней, рыдаешь, ведь ты раскаиваешься. Было время, была возможность ее любить, но ты этого не мог. А теперь такой возможности больше нет, этой женщины уже нет в живых. И ты никак не сможешь выразить свою любовь.

Люди оплакивают не чью-то смерть, а утраченную возможность любить. Умирает твоя мать. Если ты действительно ее любил – тотально, – тогда смерть прекрасна, ничего плохого в ней нет. Ты прощаешься с ней, и никакой раны в тебе не остается. Возможно, тебе немного грустно – это естественно, ведь она так долго жила в твоем сердце, а теперь ее там не будет, – но это преходящее состояние. В тебе нет раны, ты не плачешь без перерыва, не цепляешься за прошлое. Ты сделал все, что мог, ты любил ее, уважал, а теперь это закончилось. Ты понимаешь, что жизнь бессильна перед смертью. Когда-нибудь ты тоже умрешь. Смерть естественна, и ты это принимаешь.

Если ты не можешь принять смерть, это просто означает, что в твоей жизни было противоречие. Ты любил, но в то же время сдерживал себя. И теперь это сдерживание порождает проблему.

Если ты поел с наслаждением, то напрочь забываешь о еде. Как только ты закончил есть, с едой покончено. Ты больше о ней не думаешь. Но если ты ел и не отдавался этому тотально, если ты думал о тысяче и одной вещи и вообще не был за обеденным столом (то есть, присутствовал только физически, но мыслями ты был где-то далеко) – тогда ты будешь думать о еде. Тогда еда станет навязчивой идеей.

Именно так секс стал навязчивой идеей на Западе. Занимаясь любовью, ты мысленно находишься где-то в другом месте. Это не тотальное действие, не «оргазмическое», ты в нем не исчезаешь – и тогда появляется жадность. Ты пытаешься удовлетворить эту жадность, это неосуществленное желание тысячей разных способов: порнографией, эротическими фильмами, фантазиями, своим собственным кино. Ты постоянно фантазируешь о других женщинах. Когда рядом есть настоящая женщина, готовая тебя любить, тебя нет. А когда нет женщины, она появляется в твоих фантазиях.

Все это очень грустно. Ты не присутствуешь, когда ешь, и потом начинаешь думать о еде, фантазировать о ней. Это происходит потому, что ты не тотален в своем действии, ты всегда разделен. Занимаясь любовью, ты думаешь о брахмачарье, целибате. А потом, соблюдая целибат, думаешь, как бы заняться любовью. Ты никогда не попадаешь в такт, никогда не достигаешь гармонии.

И люди продолжают притворяться, что все в порядке, только бы не думать об этой проблеме.

Я слышал историю о супругах, которые считались самой идеальной парой во всей Польше. Они прожили в браке 60 лет и ни разу не поссорились. Жена никогда не пилила мужа, а муж никогда не грубил жене. Они жили душа в душу – по крайней мере, так казалось со стороны.

Когда они отмечали шестидесятую годовщину свадьбы, к ним пришел журналист, чтобы взять интервью.

– Сколько лет вашей жене? – спросил журналист.

– Восемьдесят семь, – ответил муж. – И дай ей Бог прожить до ста лет.

– А сколько лет вам? – спросил журналист.

– Мне тоже восемьдесят семь, – ответил муж. – И дай мне Бог прожить до ста одного года.

– Но почему вы хотите прожить на год дольше, чем ваша жена? – спросил журналист.

– Сказать по правде, – ответил старик, – я бы хотел хоть один год пожить спокойно.

Внешность весьма обманчива. Внешность может придать тебе респектабельности, но не даст удовлетворения. И рано или поздно, так или иначе, правда окажется на поверхности.

Правду нельзя сдерживать вечно. А если можно, значит, это не правда. В само определение этого слова нужно добавить, что правда всегда всплывает. Ее нельзя постоянно избегать. В один прекрасный день она все равно откроется.