Живи, пусть умирают другие - [2]

— Здесь тысяча долларов, мистер Бонд, — и, не давая Бонду вставить и слова, продолжил, — это коммунистические деньги, наш трофей, полученный от дела Шмидта — Кинаски. Мы используем эти деньги против них самих и просим вас не отказываться, а употребить их по собственному усмотрению в ходе выполнения вашего нынешнего задания. Уверяю вас, ваш отказ будет воспринят как недружественный жест. Давайте больше не будем об этом говорить, — остановил он его жестом руки, поскольку Бонд в сомнении все еще вертел конверт в ладонях, — тем более что использование вами этих денег санкционировано вашим собственным начальством.

Бонд пристально посмотрел на него, улыбнулся и положил деньги в свой бумажник.

— Хорошо, — сказал он, — спасибо. Я постараюсь использовать эти деньги максимально во вред противнику. Некоторый оборотный капитал в работе необходим. И тем приятней, что он обеспечен самим противником.

— Отлично, — сказал Хэллоран. — А теперь, если позволите, я напишу отчет, который обязан представить. К тому же нужно не забыть письменно поблагодарить иммиграционную и таможенную службы за содействие. Таковы правила.

— Конечно, конечно, — ответил Бонд.

Он обрадовался возможности помолчать и посмотреть в окно на Америку, которую не видел с военных времен. Нужно было, не теряя времени, брать на заметку характерные особенности нынешней жизни страны: реклама вдоль дороги, новые марки автомобилей, цены на подержанные машины, крупно написанные на стоянках комиссионных автомагазинов; необычная афористичность надписей на дорожных щитах: «Тверже руль на повороте, не напрягайся плечом, двигайся плавно — и скользкость тебе нипочем!»; ограничения скорости; множество женщин за рулем и мужчин, покорно сидящих рядом; манера мужчин одеваться, стиль женских причесок; предупредительные надписи на щитах службы гражданской обороны: «В случае вражеского нападения не останавливайтесь, продолжайте движение»; густой лес телевизионных антенн и телепрограммы, вывешенные на досках для объявлений и в витринах магазинов; призывы вносить деньги в фонды борьбы с раком и полиомиелитом, призыв принять участие в Марше неимущих — все эти неуловимые детали повседневной жизни были так же важны для его работы, как содранная кора дерева или сломанная веточка для охотника в джунглях.

Водитель решил проехать по мосту Шрайборо. Перелетев через его захватывающую дух крутизну, они ворвались в самое сердце верхнего Манхэттена, откуда открывалась прекрасная панорама Нью-Йорка, спешившего им навстречу, и, наконец, оказались в гудящей, кишащей людьми, пахнущей бензином нижней части острова, у самых корней этих бетонных джунглей.

Бонд повернулся к своему спутнику.

— Ужасно говорить об этом, — сказал он, — но все это представляет собой самую крупную и удобную на всем земном шаре мишень для атомной бомбы.

— И не говорите, — ответил Хэллоран. — Как представлю себе, что может случиться, спать по ночам не могу.

Они подъехали к «Сент-Реджису» — на углу Пятой авеню и Пятьдесят пятой улицы. Навстречу им вышел швейцар. Чуть позади него на тротуар ступил средних лет угрюмый мужчина в синем пальто и фетровой шляпе. Когда они вылезли из машины, Хэллоран представил его Бонду:

— Познакомьтесь, пожалуйста: капитан Декстер. — Хэллоран был почтителен. — Могу ли я считать себя теперь свободным, капитан?

— Да, конечно. Распорядитесь только, чтобы вещи отнесли в апартаменты. Номер 2000. На последнем этаже. Я пойду с мистером Бондом вперед и прослежу, чтобы там было все, что ему необходимо.

Бонд обернулся, чтобы попрощаться и поблагодарить Хэллорана. Тот стоял в эту минуту спиной к нему, отдавая швейцару распоряжения насчет багажа. Взгляд Бонда скользнул по Пятьдесят пятой улице. Глаза его сузились. Черный «кадиллак-седан» решительно прокладывал себе путь среди автомобильной толчеи, подсекая при этом такси-"чакера", водитель которого резко затормозил, с размаху опустил кулак на клаксон и уже не переставал сигналить. Седан не остановился, он успел проскочить на зеленый свет как раз в момент, когда светофор переключался на красный, и, промчавшись по Пятой авеню в северном направлении, исчез. Водитель был умел и решителен, но Бонда насторожило то, что это оказалась женщина, к тому же негритянка — прекрасно выглядевшая негритянка в черной шоферской униформе. А сквозь заднее стекло Бонд успел разглядеть единственного пассажира — широченное серо-черное лицо, которое медленно повернулось в его сторону. Когда машина миновала вход в отель, пассажир обернулся и через заднее окно посмотрел на Бонда в упор. Бонд был в этом совершенно уверен. Он смотрел на Бонда, пока машина не унеслась прочь по Пятой авеню.

Бонд пожал руку Хэллорану. Декстер нетерпеливо тронул его за плечо.

— Мы должны быстро пройти через вестибюль прямо к лифтам, это справа наискосок. И не будете ли вы, мистер Бонд, любезны надеть шляпу.

Поднимаясь за Декстером по ступенькам. Бонд подумал, что эти меры предосторожности наверняка теперь уже излишни. Едва ли где-нибудь в мире вообще можно встретить негритянку за рулем. Негритянка же в роли профессионального шофера — явление еще более необычное. Даже в Гарлеме такое себе трудно представить, а машина, несомненно, была именно оттуда.