Живее всех живых - [7]

Шрифт
Интервал

Генка с горькой иронией тихо продолжил:

– Сидят. Вроде люди, вроде нет. Зомби. Глаза пустые, безразличные. Плечи понурые. От защиты отказались. Все! У мужиков истерика: «Расстреляйте нас!» Женщины в обмороке, целая бригада скорой дежурила. Реальных сроков дали мало. Прокуратура даже не обжаловала.

Мой друг посмотрел на нас и медленно произнёс:

– У всех под завалом погибли дети. У каждого из тридцати четырёх.

Порыв ветра поднял штору, ворвался в комнату, лизнул меня по щеке. Вверху раздался хлопок, посыпались осколки стекла. Инга вскрикнула. Я поднял голову. Лампочка-розетка чернела пустой спиралью. Хлопнула вторая, рядом. Затем третья, четвёртая. Эстафета прошла вокруг зеркала, и когда взорвалась последняя, восьмая, в комнате воцарился полумрак.

Я посмотрел на Чернова. Тот сидел натурально с открытым ртом и смотрел в потолок.

– Китайские? – неуверенно предположил я.

– Не-а, дорогие покупал, – ошарашенно ответил он. – Наверное, скачок напряжения.

– Это же галогенки. Там ёмкость, накопление заряда. Им плевать на скачки.

– Электротехнику вспомни. Забыл, как горят конденсаторы? – Генка попытался вернуть лекторский тон, но это ему не удалось. Он был растерян. – Я сейчас, – сказал он, вскочил, выбежал в коридор и включил там свет.

– Серёжа. – Инга коснулась моей руки и сказала шёпотом: – Пошли домой.

Я посмотрел на жену. В её глазах была мольба. Я поцеловал её и прошептал успокаивающе:

– Конечно. Пойдём.

Настроение было хуже некуда. Концовка вечера явно не удалась. Чернов был огорчён. Стоял, смотрел, как мы обуваемся, бормотал что-то извиняющимся тоном, мол, не в последний раз. Мне стало его жалко, и я сказал:

– Ясное дело – не в последний. Ты палатку, надеюсь, не выбросил? А то приеду в отпуск, покажешь окрестности.

Генка просиял:

– Какой разговор!

Мы вышли из подъезда под ночное небо.

4

Инга плакала, отвернувшись от меня и уткнувшись в подушку. Я позвал её. Постепенно успокаиваясь, вздрагивая всё реже, она, в конце концов, заснула у меня на плече, забросив, как обычно, на меня ногу.

Я лежал в темноте и смотрел в потолок. Не спалось.

Мы не касались этой темы уже несколько лет. Негласное табу соблюдалось неукоснительно. Сейчас, когда жена спала, я вспоминал.

Нельзя сказать, что мы хотели, планировали ребёнка. По крайней мере, я. Поэтому, когда Инга объявила, что «кажется, ты станешь папой» я несколько удивился. Но потом решил: папой так папой. Месяце на шестом купили коляску. Крутую, дорогую. А вскоре…

Когда позвонили из школы и сказали, что Ингу увезли на «скорой», я всё бросил, поймал такси и уже через десять минут вбежал в палату. Она спала, накаченная какими-то лекарствами. Живота не было. Я прислонился к стене, осознавая, что произошло.

Инга сильно изменилась за месяцы беременности. Наверное, это происходит с каждой женщиной. Не знаю, опыта у меня нет. Она серьёзно готовилась к роли мамы. Хотела этого. Купила книжки, ходила в группу таких же будущих мам, занималась специальной гимнастикой.

Я два дня ночевал в больнице. Спал на полу возле её кровати. Кормил из ложечки, разговаривал с ней, гладил руку. Серьёзно опасался за её рассудок. Потерять ребёнка на седьмом месяце…

Через три дня я привёз её домой. Первое время было очень тяжело. Инга ходила по квартире, как привидение. Механически выполняла какую-то мелкую домашнюю работу. Но большую часть времени лежала и глядела в окно. Стоял сентябрь, и, мне кажется, она пересчитала все листья на тополе, что рос под нашими окнами. Листья желтели и опадали, и от этого становилось вдвойне страшно. Чтоб отвлечься, я насильно вывез её в деревню. Мы сделали ремонт в тёщином доме, поменяли обои. Немного отпустило.

Время лечит. К началу зимы жена стала оживать. В конце ноября, вернувшись вечером с работы, я застал Ингу сидящей на кухне. Перед ней на столе лежала телефонная трубка. Она подняла на меня глаза и сказала:

– Отвези коляску Светке.

Светка, её лучшая подруга, тоже ходила беременной. Хотя, какое там тоже… Я совсем забыл про неё. Не до того было.

С коляской была поставлена жирная точка. Ночью у нас был секс. Впервые за несколько месяцев. Это было как в первый раз. Мы оба жутко боялись, но всё прошло хорошо. Одновременно достигнув, мы ещё долго лежали, не в силах разомкнуться. Я целовал её глаза, а она гладила мне волосы…

Я любил свою жену. Семь лет супружеской жизни – большой срок. Любой семейный психолог может прочитать целую лекцию про серию пережитых к этому времени кризисов, неутешительную статистику разводов и так далее. Но мне было всё равно. Я повзрослел. Моя любовь повзрослела вместе со мной. Между нами появилось что-то неуловимое, невидимая нить, связывающая нас, делающая прекрасным каждый день, прожитый вместе, и невыносимым – в разлуке. И пережитая трагедия только сильнее сблизила нас.

Инга сладко посапывала у меня на плече, и я, как всегда это бывает, не заметил, как заснул.


– …строят такие крутые лестницы!

Евдокия Петровна стояла на площадке между третьим и четвёртым этажом. Она жила на последнем, пятом. Со злостью посмотрев на лестничный пролёт, она вздохнула, подняла с пола сумку и заковыляла наверх. Сначала трость, потом здоровая нога. Так. Вторая ступенька. Трость, нога. Ступенька. Дальше. Эх, лет десять назад… Что там десять, ещё два года назад она поднималась без остановки. Медленно, но без остановки. И это в семьдесят два! А сейчас эта нога. Язва никак не хотела заживать.


Еще от автора Михаил Вячеславович Ардышев
На обочине у кафе

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Рекомендуем почитать
Сражение

Все готово к бою: техника, люди… Командующий в последний раз осматривает место предстоящей битвы. Все так, как бывало много раз в истории человечества. Вот только кто его противник на этот раз?


Сокровища атанов

Археолог Семён Карпов ищет сокровища атанов — древнего народа, обладавшего высокой культурой и исчезнувшего несколько тысячелетий тому назад. Путь к сокровищу тесно связан с нелогичной математикой атанов, в которой 2+2 в одном случае равняется четырём, в другом — семи, а в третьем — одному. Но только она может указать, где укрыто сокровище в лабиринте пещер.


Снять скафандр

На очень похожей на Землю планете космолингвист встретил множество человекоподобных аборигенов. Аборигены очень шумны и любопытны. Они тут же принялись раскручивать и развинчивать корабль, бегать вокруг, кидаться палками и камнями. А один из аборигенов лингвисту кого-то напоминал…


Шутка госпожи Природы

Американцы говорят: «Лучше быть богатым, но здоровым, чем бедным, но больным». Обычно так оно и бывает, но порой природа любит пошутить, и тогда нищета и многочисленные хвори могут спасти человека от болезни неизлечимой, безусловно смертельной для того, кто ещё недавно был богат и здоров.


Секрет вдохновения

Неизлечимо больной ученый долгое время работал над проблемой секрета вдохновения. Идея, толкнувшая его на этот путь, такова: «Почему в определенные моменты времени, иногда самые не гениальные люди, вдруг, совершают самые непостижимые открытия?». В процессе фанатичной работы над этой темой от него ушла жена, многие его коллеги подсмеивались над ним, а сам он загробил свое здоровье. С его больным сердцем при таком темпе жить ему осталось всего пару месяцев.


Ритм жизни

У Андрея перебит позвоночник, он лежит в больнице и жизнь в его теле поддерживает только электромагнитный модулятор. Но какую программу модуляции подобрать для его организма? Сам же больной просит спеть ему песню.