Живая память - [7]
16-я армия прочно удерживала оборону на рубеже, достигнутом в зимних и весенних боях. Части нашей дивизии занимали позиции в Сухиничском районе.
Передний край немцев проходил по ближнему краю деревни. Деревня стояла на уклоне, простиравшемся из немецкого тыла к ничейной полосе. Ниже, зарывшись в землю, оборонялись передовые подразделения нашей пехоты. Наблюдательные пункты артиллеристов и командиров стрелковых батальонов размещались примерно на одном уровне с Будой Монастырской.
У противника было топографическое преимущество - высота с отметкой 226.6, господствовавшая над местностью. С нее просматривалась наша оборона на глубину почти всей первой полосы, включая огневые позиции артиллерии.
Высота находилась слева от нас. А перед ней - обширная заболоченная низина. Болото считалось непроходимым, плохо охранялось, оно прикрывалось только огнем. Через болото могли пройти одиночки или небольшая группа людей, оно являлось своеобразным коридором для "общения". Наша сторона была усеяна листовками, сброшенными с самолета еще на снег. В них немцы предлагали русскому солдату переходить линию фронта и сдаваться в плен.
Наши сами выбрали к ним дорогу для "общения": в ночь на 28 мая группа конных разведчиков успешно выполнила ночной поиск, истребив до 20 гитлеровцев. Она захватила трофей - пулемет с патронами и привела пленного. Это был первый "язык" в дивизии. Через два дня другая группа из разведроты захватила второго "языка".
Мимо болота, через кустарники, протекала небольшая речушка. На луговине она заворачивала в район огневых позиций. Мы стояли недалеко от нее у поселка, прикрываясь от вражеского наблюдения с высоты 226.6 деревьями и уцелевшими постройками.
Изобретались способы обмана противника.
Устраивались ложные ОП артиллерии: из бревна делался "ствол", к нему фанерный "щит", "колеса", "лафет". Небрежно маскировали. Иногда такой номер удавался. Одна ложная ОП, сделанная нашей батареей, была обстреляна из орудий. Мы радовались:
- Вот лупят! Давай, давай, фриц, побольше выкладывай огурчиков.
Из-за наших спин вступала в "разговор" корпусная артиллерия: посты звуковой разведки засекали немецкие орудия, передавали координаты огневикам, те открывали ответный огонь. Это называлось контрбатарейной борьбой.
Не сидела сложа руки пехота.
Дивизионная газета "За счастье Родины" рассказала о развернувшемся снайперском движении. Оно стало одной из мер обороны, когда пулеметные роты готовили запасных наводчиков, а артиллеристы добивались взаимозаменяемости номеров. Инициативу проявил Н. Афанасьев, повар 3-го батальона Н-ского полка, призвавший через газету шире использовать оборонное затишье для охоты за гитлеровцами. Первым учеником Афанасьева стал Везбердев, командир стрелкового отделения. К концу сентября, когда проходил слет снайперов дивизии, на счету Везбердева было уже 90 фашистов. У него, в свою очередь, тоже появились ученики. Снайперское движение становилось массовым.
Мы были молоды. Удивительна молодость вообще, легко берущая на свои плечи любое бремя, коль оно стало необходимостью.
Нам, пришедшим в армию с началом войны, показались жесткими установленные в ней порядки. Неотдание чести, например, сержанту, своему брату, начальнику не столь великому, или старшине батареи каралось нарядом вне очереди, а окурок, брошенный на линейке лагеря, где мы находились после призыва, воспринимался чуть ли не как ЧП и мог повлечь за собой аврал батареи по уборке лагеря. За опоздание на два часа из увольнения в город, независимо от причины, опоздавшему грозил суд военного трибунала. Командир батареи курсантов Томского артучилища приходил в казарму и устраивал нагоняй дневальным: почему полоски свернутых простыней на кроватях заправлены кое-как, а не в одну линию? Грозный командир, старший лейтенант, обученный управлению огнем тяжелых гаубиц, с бечевкой в руках управлял в казарме простынями, выравнивая их при помощи дневальных, и придирчиво оценивал тощие подушки, поставленные на попа. Эти мелочи в сочетании со строевой подготовкой прививали дисциплину, учили четкости и обязательности, чего нам недоставало. Из нас делали офицеров.
На фронте на батарею мог заглянуть кто-то из старших начальников и придраться к любому отклонению от воинского идеала. Мы опасались таких посещений, так как не были уверены в непогрешимости подразделений - за недосмотр всегда отвечал командир, а требования оставались высокими.
Мы занимались. Находясь на закрытой ОП в устоявшейся и затянувшейся на все лето обороне, отрабатывали взаимозаменяемость номеров. Готовые к открытию огня в любой момент, изучали материальную часть пушки, другого вооружения, учились стрелять по танкам - по движущимся целям. Изучали уязвимые места вражеской техники. Артиллеристы знакомились со средствами пехоты: противотанковой ручной гранатой и бутылкой с зажигательной смесью. Учились пользоваться предметами химзащиты. И осваивали премудрости огневой службы.
Младший лейтенант Мятинов муштровал ездовых - учил их "рубить" строевым. Ему нравилось это дело. К ним на занятия приходил политрук Кунгурцев. Теперь лошади содержались в хорошем состоянии, выезжались попарно упряжками. Батарея готовилась к смотру, проверке - к выводке лошадей.
В декабре 1971 года не стало Александра Трифоновича Твардовского. Вскоре после смерти друга Виктор Платонович Некрасов написал о нем воспоминания.
Автор — полковник Красной армии (1936). 11 марта 1938 был арестован органами НКВД по обвинению в участии в «антисоветском военном заговоре»; содержался в Ашхабадском управлении НКВД, где подвергался пыткам, виновным себя не признал. 5 сентября 1939 освобождён, реабилитирован, но не вернулся на значимую руководящую работу, а в декабре 1939 был назначен начальником санатория «Аэрофлота» в Ялте. В ноябре 1941, после занятия Ялты немецкими войсками, явился в форме полковника ВВС Красной армии в немецкую комендатуру и заявил о стремлении бороться с большевиками.
Выдающийся русский поэт Юрий Поликарпович Кузнецов был большим другом газеты «Литературная Россия». В память о нём редакция «ЛР» выпускает эту книгу.
«Как раз у дверей дома мы встречаем двух сестер, которые входят с видом скорее спокойным, чем грустным. Я вижу двух красавиц, которые меня удивляют, но более всего меня поражает одна из них, которая делает мне реверанс:– Это г-н шевалье Де Сейигальт?– Да, мадемуазель, очень огорчен вашим несчастьем.– Не окажете ли честь снова подняться к нам?– У меня неотложное дело…».
«Я увидел на холме в пятидесяти шагах от меня пастуха, сопровождавшего стадо из десяти-двенадцати овец, и обратился к нему, чтобы узнать интересующие меня сведения. Я спросил у него, как называется эта деревня, и он ответил, что я нахожусь в Валь-де-Пьядене, что меня удивило из-за длины пути, который я проделал. Я спроси, как зовут хозяев пяти-шести домов, видневшихся вблизи, и обнаружил, что все те, кого он мне назвал, мне знакомы, но я не могу к ним зайти, чтобы не навлечь на них своим появлением неприятности.
Изучение истории телевидения показывает, что важнейшие идеи и открытия, составляющие основу современной телевизионной техники, принадлежат представителям нашей великой Родины. Первое место среди них занимает талантливый русский ученый Борис Львович Розинг, положивший своими работами начало развитию электронного телевидения. В основе его лежит идея использования безынерционного электронного луча для развертки изображений, выдвинутая ученым более 50 лет назад, когда сама электроника была еще в зачаточном состоянии.Выдающаяся роль Б.