Житие Сергия Радонежского - [177]

34. О исцелении раслабленныя иереовы жены

В лѣто 7158-го году града нарицаемаго Кашина, веси же глаголемая Ильинское, приде помолитися в дом Пресвятые Троицы и великих чюдотворцовъ Сергия и Никона иерей нѣкий с подружиемъ своимъ и повѣда нам о чюдеси святаго чюдотворца Сергия сице: Бысь, рече, подружие моя разслаблена тѣломъ много лѣтъ, яко ни двигнутися можаше. В такове же неисцѣлней болѣзни подружия моя нача призывати преподобнаго Сергия чюдотворца на помощ; вкупѣ же она и аз обѣщаховеся итъти ко обители его и гробу его поклонитися, аще исцеление подастъ. Вскоре же нечаемое исцеление получивъ, бысть здрава. О исполнени[и] же обѣщания замедление[940] сотворихомъ, поне же дние недѣли Сырныя настоящии и святѣй Четыредесятнице приближающеся, и не поспѣшихомъ ко гробу святаго приити и поклонитися, яко же обѣщаховеся. И помале паки подружие моя разслабѣ тѣломъ горшее прежняго. Мы же, рече, плакахомся лѣности своея и паки преподобнаго Сергия на помощъ призывающе, да отдастъ намъ согрѣшение, и обѣщавшеся вскорѣ обѣщание свое исполнити. Скорый же в помощи преподобный Сергий паки исцеление даруетъ, яко николи же не болѣвъ. И на первой недѣли в пятокъ приидоша во обитель его помолитись Сергию чюдотворцу и чюдотворным мощемъ его поклонитися, яко же обѣщаѣховеся, и возвестиша сия архимариту Андреану и намъ, яко молитвами святаго чюдотворца Сергия от болѣзни спасена быс[та].

35. О тате, иже колокола покраде и обличен бысть

Нѣкогда убо прииде во обитель Святыя Троицы нощию человѣкъ завомый Девятой, и возшедшу ему на паперть к церкве к чюдотворцу Сергию, иже на вратех, и дияволскимъ запинанием, забывъ страх Божий и чюдеса преподобнаго Сергия, отвязав два колокола малых, помыслив тѣм себѣ корыстьприобрѣсти. И един колоколец положив в колпакъ свой, другий же в руку своею держаще, хотя итти, яко же последи сам сказа, и не попусти ему сего чюдотворец Сергий сотворити: в забыть впаде и погубив ум. Единъ колоколъ на паперти на полу испустивъ, други[й] же понес в руках своих и на половине лѣстницы в колпаке своемъ поставивъ, яко внѣ ума своего хождаше, и с монастыря сшед, никто сего не очютивъ. По утру же возшедшу церковницы и колокола взявше и колпакь принесше, и возвѣстивше случшаяся. Мнѣ же повелѣвшу той колпакь взяти стрелцом и в монастырских вратѣхъ явно положити и входящих вопрошати, аще знають, чий есть той колпакь. Той же тать яко нѣкоею силою Божиеювлѣкомъ ко обличению, позабыв промысла своего дѣло, пришед поимався за колпак, паче же и самого помавше, его приведоша, и испытань бысть. И аще же и не хотяше, но исповѣда сам о себѣ вину свою и каяся со слезами о своем согрѣшении, глаголя: яко прелестию дияволею дерзнув на таковое беззаконное дѣло, и не попусти мя на се Богъ, внезапу омрачився умом и хождаше, яко сплетен, ни мало памятуя о себѣ. Повелѣвше же обычным наказаниемь смирити, да накажется впредь таковая не творити, пустивше его, а чюдотворцу Сергию благодарение воздающе, яко обитель присно храняще и лихоимцев страхомь огражая, яко да навыкнут и прочии не творити таковая.

36. О поклепной тяжбѣ, и гнѣвъ Божий изыде на любящаго корысть

Не в давных же лѣтех и сие чюдо случися во обители святаго Сергия, яко пятим лѣтом минувшимь или и мнѣе, сице: ѣхавшим Сергиевымь слугам Василию Карсакову да Олексѣю Бужанинову и прочим приблизь монастыря, и учинися у них вражда боярина Никиты Ивановича Романова с крестьяниномь з Богданом Окуловым, да Юрьева Полского соборного протопопа с крестьянином. Тии же приидоша к нам в монастырь, сотвориша жалобу и приложиша поклеп велик не по мѣре тѣх слугь живота и не по мѣре своего живота. Мы же монастырских слуг не по малу смиряше монастырским смирением за вражду ту; о поклепе же не внимаше, поне жене искупимь поклепь той; им же глаголахом, чтоб они смирилися с ними на правде, а поклеп[941] отложили. Они же паки часто прихождаше к намь и не хотяше иску ни единого пѣнязи убавити. Слуги же в томь их иску многое время в заточении пребыша. По нѣкоему же времени прииде в домь Святыя Троицы помолитися бояринь Никита Ивановичь Романов; крестьянин же Богдань с товарыщем своим паки ту вопияше нелѣпым гласомь к боярину и к нам на тѣх слуг, с клятвою глаголаше, яко ограбиша их и вся взяша, яже сказываху. Боярин же глаголя властем со гнѣвомь, яко сверхь иску их много убытку в частомь хожении учинися имь. Мы же к нему рѣхомъ: неискупимь искь затѣяв и счет и не против своих животов. Много же и бояринпретяше им з гнѣвом, да скажутъ правду, а поклепъ да отвергнутъ и смирятся на правде. Они же нимало к правде не обратишася, единако кленущеся именем Сергия чюдотворца, яко вся, глаголаша, взята быша, еже глаголахомъ. Тако же и слуги кленущеся именем Сергиевым, яко ни единому пѣнезю невинни быша. И тако идущим имъ мимо церковь Святые Живоначалные Троицы, у обоихъ Сергиево имя во устѣхъ, и какъ будутъ против сѣверных дверей, внезапу восторже дух того Богдана и ударив о землю, валяяся, и пены течаху от устъ его, вопия и трясыйся. Видев же той подругъ его протопопов крестьянинъ, бѣжавъ трепетен, возвѣсти боярину всю истинну, яко поклепаша слугъ напрасно. Сведен же бысть Богдан той за монастырь, повезоша его во свой домъ, и тамо вскоре смертную чашу испивъ. Слуги же отъидоша, ублажающе преподобнаго Сергия, свободившаго их от напрасныя бѣды.