Житие Сергия Радонежского - [176]
В лѣта 7158-го году во обители Святые и Живоначальные Троицы и у великих чюдотворцовь Сергия и Никона создана бысть каменная наугольная башня, иже на Житном дворѣ. И плотником начинающемь тоѣ башню крыти и на кровлю лѣсть воротом подымающе, единому же от них стоящу на башне поверхь окон, иже нарицаются зубцы, и конать з башни на землю опущающу, рукама своима потягаше. Прочии же ворот поддерживающе, не вдругь конат опущающе, внезапу же ослабѣша руки их, опустиша вороть, и вертетися нача. Тому же, иже на зубцах стоящу, изплошившусяполѣтев з башни стремглавь, конат в руках имуще. Увидѣвши же его прочии, иже[937] на башне и иже на земли, возопиша; тии же скоро паки за ворот емшися, и укрѣпиша воротъ. Падший же, мало до земли не долѣтевъ, повис, держася крѣпко рукама своима за конатъ, и паки на том же конате подняша к верху тѣм же воротом и на башне приемше его здрава, рукама оцѣпеневъша, держася за конатъ. Слышавше же мы благодариша Бога и Пречистую Богородицу и преподобныхъ чюдотворцов Сергия и Никона, яко с толикия высоты летевъ, и паки к верху подъемша его невредима. Высотѣ же бывши 14 саженей.
Того же 158-го году государя царя и великого князя Алексѣя Михайловича всеа Росии околничей Михайло Алексеевичъ Ртищев повѣда намъ сицеву повѣсть о чюдеси чюдотворца Сергия: Идущу ми, рече, со царемъ и великимъ княземъ Алексѣемъ Михайловичемъ всеа Росии в походе во град, нарицаемый Углечь, и зѣло изнемогающу ми нутреною болѣзнию, яко и чрево мое из утробы лономъ моимъ изыде вонъ; сия же болѣзнь протяжеся два лѣта. В таковых же болѣзнех призывающу ми на помощъ дивнаго в чюдесѣхъ преподобнаго чюдотворца Сергия, просящу ми облегчения, и покропи тѣ скорбныемѣста водою новоявленнаго кладеся из Сергиевы обители, что у церкви Пречистые Богородицы в стенѣ. И которые мѣста покропил, и того часа облегчишась. Не доставши же тоя святыя воды и нѣких скорбных мѣстъ покропити было нѣчемъ, и зѣло тѣ мѣста болѣзноваша, и стражущу ми лютѣ. Егда же посланнии привезоша ми, и покропившу ми та, и совершенное исцеление приемъ, молитвами Пречистые Богородицы и преподобнаго чюдотворца Сергия, и чрево мое и лоно оздравѣша и быша в старом существѣ, яко от рожения. И сия пред архимаритом и пред нами со слезами исповѣдаяся, яко на Углечь мимо монастырь грядый исцелѣние приемъ и не извѣстивъ от радости, чюдяся скорому исцѣлѣнию, повѣдати жъ боясявскоре, еще бо невѣрие в сердцы сохраняя, поминая тягость болѣзни, и в том прощения прося. И сего ради приидох от града Углеча преподобному чюдотворцу Сергию поклонитися у многоцелебных мощей его и вам возвестити сия, яко благодатию Святыя Троица и Пречистыя[938] Богородицы и преподобнаго чюдотворца Сергия здрав бысть от тоя болѣзни.
Во оно жь время прииде во обитель Святыя Троицы болярин Михайло Михайловичь Салтыков помолитися и по молебном пѣнии повѣда намъ: Яко болѣзнующу ми, рече, в лѣте семъ зѣлно главною болѣзнию, и от многия пухоты, сказавъ, и очима моима зракъ измѣнися и многи дни свѣта не видѣв, и во мнозей болѣзни призывая на помощъ скораго помощника великаго в чюдесѣхъ Сергия преподобнаго. И слышавъ, яко во обители его есть кладезь, молитвами его ново истече, иже в стѣнѣ у церкви Пречистые Богородицы, и тоя воды привезоша ми, и умывся тою водою, и того часу молитвами святаго чюдотворца Сергияздравъ бысть, и свѣтъ очима моима Богъ дарова, яко же и преже.
В то же время повѣда намъ болярин Лаврентей Дмитреевичь Салтыков, яко дщи ему бѣ дѣвица и болѣзнова тѣломъ зѣлною немощию, яко и живота ей уже отчаявшуся в таковых болѣзнех. И слышавшу ми, яко у Сергия святаго есть новоявленный кладезь и пославшу ми по нея; и егда привезоша тоя святы воды, и покропившу ея, и того часа нечаемое спасение получи: быстьот болѣзни здрава, яко же николи не болѣвъ. И сего ради, рече, приидох молитись преподобному чюдотворцу Сергию и вамъ возвѣстити. Мы же, сия слышавше, благодарение воздаша Святѣй Троице и Пречистой Богородице и преподобному Сергию чюдотворцу дитъ очивѣсть преподобнаго Сергия, по морю ходяща[939] и морскимъ волнамъ запрещающе: не вредите, рече, лодьи сея, поне же людии сии, иже в ней, на моем имени суть. И видѣвъ то, сотник сказав нам свое видѣние: и оттоле море не волнуемои тишина бысть. Мы же, рече, быхомъ благонадежны и воздаша благодарение Богу и Пречистой Богородице и преподобному Сергию, скорому помощнику, и молебное пѣние воздаша, и радости сердца наша наполнишася, и в пристанище неволнуемое приидоша, о имени святаго спасени быша.
И паки той же князь Семен повѣда: егда приидоша, рече, в пристанище, и призвав преподобнаго Сергия чюдотворца на помощъ, сотворив тому самому преподобному Сергию кондаки и икосы по подобию несѣдалных. И егда прииде к нам в Сергиеву обитель, сия с собою принесе и положив пред архимарита и пред нами. Нам же видѣвшим сия, повелѣвшим списати на новыя тетрати книгописцу Ивану, зовому Бабику. Той же Иван, написав тѣ кондаки и икосы, принесе ко архимариту и к намъ и повѣда намъ сице: Егда, рече, написавшу ми та, и в вечеру единыя страницы не дописавъ, и нынешняго утра рано повелѣвшу ми женѣ своей огня добыти, яко день настояй праздника Стрѣтения Господа Бога и Спаса нашего Исуса Христа, хотящу же ми и страницу ону дописати. И еще ми на постели своей лежащу и ожидающу огня, и помышляющу во умѣ своемъ, будет ли, рече, угодно сие писание преподобному Сергию. И бывшу ми в забытии и видѣвшу ми видѣние, сице яко во снѣ: в келарской келии архимарита Андреана купно с келаремъ и с казначѣемъ стоящих и глаголющихъ ко образу Святыя Троицы: о ПресвятаяТроица! угодно ли будетъ Твоему человѣколюбию почитатися писанием симъ угоднику твоему преподобному Сергию? Мнѣ же мнѣвшу стояти в заднемъ углѣ и слышах гласъ, от восточныя страны пришедшъ и глаголющъ: достоитъ, рече, писание сие к чести и похвалѣ преподобнаго Сергия угодника Моего почитати. И возбнувъ бысть в размышлении и прииде к вам повѣдати, вкупе же и тетрати написанныя принесе. Мы же, слышавше сия, повелѣша рѣчи его написати, и тѣ кондаки и икосы и книгописцовы рѣчи, яже сказа намъ, послаша на свидѣтельство ко святѣйшему Иосифу, патриарху Московскому и всеа Росии.
Книга доктора исторических наук Б.М. Клосса представляет первое монографическое исследование, посвященное происхождению и бытованию термина «Россия» в русской письменности XIV—XVIII вв. (от первых упоминаний до официального названия государства). Происхождение названия «Россия» тесно связано с греческой культурой. Основная проблема состояла в установлении времени проникновения названия «Россия» в средневековую русскую письменность, объяснении причины замены древнего названия «Русь» на «Россию», его связи с определенными общественными кругами и утверждения в государственной титулатуре.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Диссертация американского слависта о комическом в дилогии про НИИЧАВО. Перевод с московского издания 1994 г.
Книга доктора филологических наук профессора И. К. Кузьмичева представляет собой опыт разностороннего изучения знаменитого произведения М. Горького — пьесы «На дне», более ста лет вызывающего споры у нас в стране и за рубежом. Автор стремится проследить судьбу пьесы в жизни, на сцене и в критике на протяжении всей её истории, начиная с 1902 года, а также ответить на вопрос, в чем её актуальность для нашего времени.
Научное издание, созданное словенскими и российскими авторами, знакомит читателя с историей словенской литературы от зарождения письменности до начала XX в. Это первое в отечественной славистике издание, в котором литература Словении представлена как самостоятельный объект анализа. В книге показан путь развития словенской литературы с учетом ее типологических связей с западноевропейскими и славянскими литературами и культурами, представлены важнейшие этапы литературной эволюции: периоды Реформации, Барокко, Нового времени, раскрыты особенности проявления на словенской почве романтизма, реализма, модерна, натурализма, показана динамика синхронизации словенской литературы с общеевропейским литературным движением.
«Сказание» афонского инока Парфения о своих странствиях по Востоку и России оставило глубокий след в русской художественной культуре благодаря не только резко выделявшемуся на общем фоне лексико-семантическому своеобразию повествования, но и облагораживающему воздействию на души читателей, в особенности интеллигенции. Аполлон Григорьев утверждал, что «вся серьезно читающая Русь, от мала до велика, прочла ее, эту гениальную, талантливую и вместе простую книгу, — не мало может быть нравственных переворотов, но, уж, во всяком случае, не мало нравственных потрясений совершила она, эта простая, беспритязательная, вовсе ни на что не бившая исповедь глубокой внутренней жизни».В настоящем исследовании впервые сделана попытка выявить и проанализировать масштаб воздействия, которое оказало «Сказание» на русскую литературу и русскую духовную культуру второй половины XIX в.
Приведено по изданию: Родина № 5, 1989, C.42–44.