Житие Одинокова - [4]

Вскоре после рождения ребёнка семья примкнула к «команде» знатного строителя заводов, первопроходца Ивана Абрамовича Ухватова. Чего он только не строил! Заводы целлюлозно-бумажные и пороховые, красильные цеха и бензиновые фабрики — в общем, всё, связанное с химией. Инженер Одиноков в этой «команде» отвечал за технику, его жена Анна занималась всем подряд, благо грамоту знала. Когда они приходили на новое место, там была пустыня, когда уходили — оставляли за собой цивилизованный посёлок.

Школ поначалу не было, а потому Васю и других детей этой строительной «команды» учили сами родители, кто чему мог. А они были людьми практического образования. Математику и химию, физику и другие науки знали реально. Конечно, работая с зарубежной техникой, прежде всего германской, знали и языки. Когда Вася оказался в московской школе, он среди столичной пацанвы не выглядел неучем. Даже так: кое в чём превосходил.

В Москву он попал так. Родители решили, что сыну до вуза надо бы поучиться в нормальной школе, а скитания по стройкам социализма пора заканчивать. Пошли к Ухватову. Иван Абрамович знал всех — и секретарей обкомов, и народных комиссаров. Отбил телеграмму Серго Орджоникидзе: дескать, есть классный специалист-механик, не нужен ли такой на Москве? Серго их вызвал. Стояло лето 1936 года. Москва гудела, празднуя возвращение героев-лётчиков, перелетевших через Северный полюс. Когда Ухватов и Одиноковы прибыли в Наркомтяжпром, оставив Васю гулять в сквере возле часовни героям Плевны, в наркомате как раз заседали по этому поводу.

После речей перешли к танцам, тостам и выпивке. Тухачевский кружил в танце Ольгу Чкалову, Ворошилов подхватил Аню Одинокову. Чкалов приставал к Сталину с предложениями ещё поддать. Серго остался в одиночестве; тут-то Ухватов и познакомил его со своим механиком.

Всё решилось быстро. Недельку семья Одиноковых жила на квартире Орджоникидзе, потом Моссовет выделил им жилплощадь. Васю зачислили в девятый класс. В комсомол он вступил уже на первом курсе института…

Глава вторая

16 июня ближе к вечеру Вася Одиноков стоял в тамбуре вагона со своим новым другом, Мироном Семёновым. Познакомились они несколькими днями раньше при посадке в поезд, а точнее — в вагон с табличкой «Москва — Барнаул». По пути наговорились всласть, поскольку никто не мешал: они ехали в четырёхместном купе вдвоём. Ещё два места были оплачены Наркоматом просвещения для доставки в Барнаул практикантов Сонина и Вяльева, но Сонин уже маршировал на сборах, а Вяльев, о чём Вася не преминул поведать Мирону, оказался ловчилой и хамом. Проводник, правда, на второй день поездки сообразил, что к чему, и стал подсаживать к ним в купе всяких-разных попутчиков, но все они ехали на небольшие расстояния.

А в Челябинске к ним подселили попа! Настоящего: громадного, громкоголосого, в бороде, рясе и с крестом. Их обуял такой смех, что они сбежали в тамбур. Теперь стояли здесь и, посмеиваясь, курили. Вернее, курил Мирон, Вася курить никогда и не пробовал.

— У нас на Алтае, — говорил Мирон, — с мракобесием давно покончили. Ни одного попа не осталось. Я даже удивляюсь, зачем он к нам едет.

Мирон был на несколько лет старше Васи, уже отслужил в армии, окончил вуз, успел жениться и даже имел ребёнка. Работал журналистом, в Москве повышал квалификацию. Хвастался, что скоро станет не просто журналистом, а главным редактором газеты, и его красавице-жене Анисье это будет лестно. Васин рассказ о подлом Гарике ему очень понравился, он захотел написать о Гарике очерк и первый день поездки изводил попутчика вопросами о жизни геофака, делая заметки в своём блокноте. Заодно выяснил, кто Васины родители. Узнав, что его матушка работает в метро, ходит там по перрону в красной шапке и с жезлом, пришёл в полный восторг и, бросив статью «Подлый Гарик», перекинулся на тему «Простые герои социалистического метро»:

— Ты мне расскажи, как там у них под землёй всё устроено, какие бывают случаи, а я твой рассказ литературно обработаю и опубликую в газете.

— Не знаю я никаких случаев, — отбивался Василий. — Метро работает с шести часов утра. Мать на работу уходит затемно, я сплю ещё. Чего она там делает, не спрашивал…

Теперь у них появилось новое развлечение: настоящий поп.

— А ведь билетов на эти два свободных места не продают? — осенило Мирона. — Их оплатил Наркомпрос.

— Не продают, — согласился Василий, отшатываясь от окна, в которое влетел изрядный клуб паровозного дыма.

— А проводник попа подсадил?

— Подсадил.

— Вот! Мы его сейчас выведем на чистую воду.

— Кого? Проводника?

— Попа!

Они, предвкушая развлечение, вернулись в купе. Поп уже расположился, распаковал свой саквояж и пил чай с сушками.

— Приятного аппетита, батюшка, — елейным тоном проблеял Мирон. — Можно вас так звать?

— Спасибо на добром слове, отрок. Звать меня можно отцом Анатолием. А вас как?

Ребята представились, причём Мирон со значением добавил:

— Я журналист.

Отец Анатолий благодушно покивал.

— Вам, отец Анатолий, можно разговаривать с журналистами?

— Мне, Мирон, сын мой, можно разговаривать с кем угодно.

— Тогда разрешите спросить?

— Спрашивай.